— Парень, — спросил Тефт, — как ты себя чувствуешь? Не было ли чего-нибудь странного?
Каладин, нахмурившись, оторвал взгляд от раны.
— Шторм тебя побери, Тефт! За последние два дня ты спрашивал меня уже четыре раза! Это пятый. К чему ты клонишь?
— Ничего, ничего!
— Нет, что-то есть, — настаивал Каладин. — Что ты ищешь, Тефт? Я…
— Мачо, — сказал Лоупен, подходя к нему с медицинским мешком через плечо. — Вот, что ты просил.
Каладин посмотрел на него, неохотно взял мешок и распустил завязки.
— Мы хотим…
Быстрое движение Тефта. Замах кулаком.
Каладин среагировал мгновенно, резко вскочил и принял защитную стойку — руки подняты, одна, сжатая в кулак, впереди, вторая сзади, готовая отразить удар.
Что-то вспыхнуло внутри Каладина. Как будто ему впрыснули в кровь горячий ликер. По телу прошла могучая волна. Энергия, сила, знание. Обычный естественный ответ тела на опасность, только в сто раз более мощный.
Рука Каладина, двигаясь невообразимо быстро, перехватила кулак Тефта. Тот застыл.
— Ты что? — опешил Каладин.
Тефт улыбнулся. Он отступил назад и высвободил кулак.
— Келек, — сказал он, тряхнув рукой. — Ну у тебя и хватка.
— Почему ты пытался ударить меня?
— Я хотел кое-что проверить, — сказал Тефт. — Сейчас у тебя есть мешочек со сферами, которые тебе дал Лоупен, и твой собственный мешочек, который собрали мы. Такого количества Штормсвета у тебя не было никогда, во всяком случае в последнее время.
— Ну и что? — спросил Каладин. Как это связано с огнем, который горит в венах?
— Мачо, — с благоговением сказал Лоупен. — Ты светишься.
Каладин нахмурился.
Что он…
А потом заметил сам. Очень слабые, но они были. Завитки светящегося тумана поднимались от его кожи. Как пар, струящийся из горшка с горячей водой холодной зимней ночью.
Потрясенный, Каладин положил медицинский мешок на широкий край водяной бочки. На мгновение он почувствовал холод на коже. Что это? Потрясенный, он поднял руку, которая все еще дымилась.
— Что ты сделал со мной? — спросил он, глядя на Тефта.
Пожилой мостовик только улыбнулся.
— Отвечай! — рявкнул Каладин, шагнул вперед и схватил Тефта за рубашку.
Отец Штормов, но я чувствую себя сильным, как чулла!
— Ничего, парень, — сказал Тефт. — Ты сам делаешь это с собой, и довольно давно. Во время твоей болезни я обнаружил, что ты кормишь себя Штормсветом.
Штормсвет. Каладин быстро отпустил Тефта и вытащил из кармана мешочек со сферами. Он быстро развязал его и открыл.
Темно. Все пять камней были пусты, выпиты. Белый свет, струившийся из кожи Каладина, слабо освещал внутренности мешочка.
— Вот это что-то, — сказал Лоупен сбоку. Каладин повернулся и увидел, как хердазианин нагнулся и смотрит на медицинский мешок. Почему он его заинтересовал?
А потом Каладин увидел сам. Он подумал, что положил мешок на край, но в спешке просто прижал его к стенке деревянной бочки. И мешок остался висеть. Как на невидимом крючке. Из него слабо струился свет, как из Каладина. Потом свет растаял, мешок освободился и упал на землю.
Каладин прижал руки ко лбу, посмотрел на удивленного Лоупена, перевел взгляд на ошарашенного Тефта. Потом бешено оглядел склад. Никто не глядел на них; да и в лучах солнца свет был слишком слаб, чтобы кто-нибудь мог увидеть его издали.
Отец Штормов… что… как…
Внезапно мелькнул знакомый силуэт. Сил, в виде коричневого листа, лениво пролетела мимо.
Ее работа! подумал Каладин. Что она сделала со мной?
Он бросился за ней. И почувствовал, что каждый его шаг равен трем шагам обычного человека.
— Сил! — проревел он, останавливаясь перед ней.
Она затрепетала в воздухе перед ним, превратившись из листа в молодую девушку.
— Да?
Каладин оглянулся.
— Пойдем со мной, — сказал он и прыгнул в один из переулков между бараками. Он встал в тени и, тяжело дыша, прижался к стене. Никто не мог его видеть.
Она остановилась в воздухе перед ним, руки за спиной, и внимательно оглядела его.
— Ты светишься.
— Что ты сделала со мной?
Она вскинула голову, потом пожала плечами.
— Сил… — угрожающе сказал он, хотя не был уверен, что может что-то сделать спрену.
— Я не знаю, Каладин, — откровенно сказала она, садясь, и свесила ноги за край невидимой платформы. — Я… я едва помню то, что когда-то очень хорошо знала. Этот мир, общение с людьми.
— Но ты что-то сделала.
— Мы это сделали. Не я. И не ты. А мы вместе… — Она пожала плечами.
— Не слишком помогает.
Она скривилась.
— Я знаю. Извини.
Каладин поднял руку. В тени свет, лившийся из него, стал более заметным. Если кто-нибудь подойдет…
— Как я могу избавиться от этого?
— А ты действительно этого хочешь?
— Да, потому что… я… Потому.
Сил не договорила.
И тут Каладина осенило. Вот что он должен был спросить, давным-давно.
— Ты не спрен ветра, а?
Она заколебалась, но потом кивнула.
— Да.
— Тогда кто ты?
— Не знаю. Я сплетаю вещи.
Сплетаю вещи. Шаля, она заставляла предметы слипаться. Сапоги прилипали к земле, люди спотыкались. Жакеты повисали словно на невидимых крючках, и оторвать их было невозможно. Каладин нагнулся и взял с земли камень, размером с ладонь, обтесанный ветрами и дождями сверхшторма. Он прижал его к стене барака и захотел, чтобы Свет перешел в камень.
И почувствовал холод. Из камня полился свет. Каладин отдернул руку, но камень остался висеть, прилипнув к стене.
Каладин наклонился ближе и вгляделся. Ему показалось, что он различает слабые очертания крошечного спрена, темно-синего, похожего на каплю чернил, ползающего вокруг места, где камень прилип к стене.
— Спрен сплетения, — пояснила Сил, подходя к его голове; она все еще стояла в воздухе.
— Это они удерживают камень на месте?
— Наверное, так. А может быть, они появляются, когда ты сплетаешь камни вместе.
— Нет, это не так. Верно?
— Болезнь, она вызывается спренами горячки или привлекает их? — лениво спросила Сил.
— Все знают, что они вызывают болезнь.