— Погоди, — прошипел один из бандитов.

Человек с ножом замер. Другой бандит подошел ближе и внимательно оглядел Сета.

— Он из Сина. Мы не охотимся на крэмлингов.

Остальные оттащили труп в переулок. Человек с ножом опять поднял свое оружие.

— Может заорать.

— Тогда почему молчит как рыба? Секи, они безвредны. Почти как паршмены. Мы можем продать его.

— Может быть, — сказал другой. — Он испуган. Только посмотри на его рожу.

— Иди сюда, — сказал первый бандит, махнув Сету рукой.

Он подчинился и вошел в переулок, который внезапно осветился — бандиты открыли мешочек Тука.

— Келек, — сказал один из них, — не стоило усилий. Пригоршня обломков и две марки. Ни одного брума.

— А что я вам говорю, — сказал первый. — Мы можем продать этого урода. Людям нравятся рабы из Сина.

— Да он еще пацан.

— Не-а. Это они так выглядят. Эй, а эт чо? — Он выхватил из руки человека, пересчитывающего сферы, мерцающий кусок камня. Совершенно обычный камень, немного кристаллов кварца и ржавая железная прожилка сбоку. — Эт чо?

— Какое-то дерьмо, — сказал один из бандитов.

— Я должен заявить тебе, — тихо сказал Сет, — что ты держишь мой Клятвенный Камень. Пока ты обладаешь им, ты — мой хозяин.

— Чо, чо? — спросил другой бандит, вставая.

Первый, зажав камень в кулаке, бросил острожный взгляд на остальных. Потом посмотрел на Сета.

— Твой хозяин? Что это значит? Поясни!

— Я должен подчиняться тебе, — сказал Сет, — во всем, хотя я не выполню приказ убить самого себя.

Он также не мог отдать Клинок, но сейчас об этом лучше было не вспоминать.

— Будешь подчиняться мне? — спросил бандит. — Типа делать все, чо я скажу?

— Да.

— Все?

Сет закрыл глаза.

— Да.

— Ну, эт интересно, — задумчиво сказал бандит. — Очень интересно…

Вторая часть
Освещающие Шторма
Далинар. Каладин. Адолин

Главная карта Разрушенных равнин. На востоке можно ясно различить Башню, самое большое плато. На западе видны военлагеря. Глифы и номера плато удалены, чтобы сохранить ясность изображения. Это более мелкое воспроизведение оригинала, висящего в картографическом кабинете Его Величества короля Элокара

Глава двенадцатая
Объедини их…

Старый друг, я надеюсь, что это послание найдет вас здоровым. Хотя вы, в сущности, бессмертны, мне представляется, что в вашем положении хорошее здоровье не помешает.

— Сегодня, — объявил король Элокар, выезжая под ясное безоблачное небо, — великолепный день, чтобы убить бога. Что скажете?

— Несомненно, Ваше Величество, — быстро и гладко ответил Садеас с понимающей улыбкой. — Можно сказать, что боги, как правило, боятся аристократов Алеткара. По меньшей мере большинства из нас.

Адолин покрепче сжал поводья. Он всегда напрягался, когда кронпринц Садеас начинал говорить.

— Быть может, нам лучше поехать впереди? — прошептал Ринарин.

— Я хочу послушать, — тихо ответил Адолин.

Он и его брат ехали в авангарде колонны, рядом с королем и кронпринцами. За ними шла величественная процессия: тысяча солдат в синих мундирах Холина, толпа слуг и даже женщины в паланкинах, которые должны были посмотреть на охоту. Адолин поглядел на них, протягивая руку к фляге.

Он надел Доспехи Осколков и теперь должен брать ее очень осторожно, если не хочет раздавить. Мышцы реагировали слишком быстро и сильно, и нужен был немалый опыт, чтобы правильно пользоваться ими. Время от времени Адолин все еще допускал промахи, хотя владел Доспехами — унаследованными от родственника со стороны матери, — с шестнадцатого дня рождения. С того времени прошло уже семь лет.

Он повернулся и сделал большой глоток тепловатой воды. Садеас ехал слева от короля, а Далинар — еще крепкий отец Адолина — справа. Последним кронпринцем на охоте был Вама, не Носитель Осколков.

Король блистал в золотых Доспехах Осколков, хотя в Доспехах кто угодно выглядел королем. Даже Садеас смотрелся весьма внушительно в красных Доспехах, хотя багровое лицо-луковица портило впечатление. Садеас и король гордо выставляли Доспехи напоказ. И… да, возможно, сам Адолин. Его были раскрашены в синее, к шлему прикреплено несколько украшений, и еще полдроны, благодаря которым он выглядел куда более устрашающе. Как можно не выставлять себя напоказ, если носишь нечто столь величественное, как Доспехи Осколков?

Адолин сделал еще один глоток, слушая, как король рассказывает о возбуждении, охватывающем его во время охоты. Только один Носитель Осколков в этом шествии — да что там, во всех десяти армиях — никак не украшал свои Доспехи. Далинар Холин. Отец оставил Доспехам их естественный синевато-серый цвет.

Далинар, с мрачным лицом, ехал рядом с королем. Шлем он привязал к седлу, открыв квадратное лицо с короткими черными волосами, побелевшими на висках. Мало кто из женщин назвал бы Далинара Холина симпатичным: неправильный нос, крупные и жесткие черты лица. Лица воина.

Он ехал на огромном ришадиумском жеребце по кличке Кавалер, одном из самых крупных коней, которых Адолин видел за всю жизнь, — и если король и Садеас выглядели как цари, Далинар каким-то образом ухитрился выглядеть солдатом. Для него Доспехи были не украшением, а рабочим инструментом. И он никогда не ошибался в расчете силы или скорости, которые Доспехи ему давали. Для него, Далинара Холина, носить Доспехи было нормальным состоянием — скорее без них он чувствовал себя как без кожи. Возможно, именно поэтому он заработал репутацию одного из самых великих воинов и генералов, когда-либо живших на Рошаре.

Адолин страстно желал, чтобы внешне отец чуть побольше соответствовал своей репутации.

Он думает о видениях, догадался Адолин, перехватив отсутствующее выражение и тревогу в глазах отца.

— Прошлой ночью опять, — шепнул он Ринарину. — Во время сверхшторма.

— Знаю, — ответил Ринарин взвешенным размеренным голосом. Он всегда отвечал с задержкой, как если бы взвешивал слова в уме. Некоторые женщины признавались, что манера разговора Ринарина заставляла их чувствовать себя так, как если бы их мысленно разбирали на части. Они дрожали, разговаривая с ним, хотя сам Адолин никогда не находил младшего брата даже на чуточку неприятным.

— И что, по-твоему, они означают? — спросил Адолин, говоря так тихо, что только Ринарин мог его слышать. — Отцовские… приступы?