От избытка чувств Брэм приглашал профессора немедленно приехать к нему в гости, а уже в следующем предложении почти в комическим отчаянием пытался замять эту тему. Вероятно, ирландец внезапно вспомнил, что ван Хельсинг не только врач и ученый, но и охотник на вампиров. Конечно, он помог освободить Иви от лап Дракулы и перевезти ее с друзьями в Вену, но кто знает, вдруг профессором овладеет старая страсть и он снова отправится на охоту за холодными сердцами ночных существ.
С мрачной усмешкой ван Хельсинг схватил свою трость и вытащил из нее блестящий серебряный клинок, омытый кровью не одного вампира.
Может быть, и вправду отправиться на охоту в Лондон? Одна мысль об этом заставляла сердце профессора биться чаще. Он слишком много времени провел в Амстердаме, мучаясь с нерадивыми студентами. Возможно, он понемногу стареет и становится вялым? Ван Хельсинг подошел к зеркалу и начал рассматривать морщины, которые год за годом все глубже врезались в его лицо. Затем он отбросил поседевшие волосы со лба, взял в руки шпагу, пару раз заставил ее просвистеть в воздухе и сделал резкий выпад. Поднимаясь, профессор почувствовал резкую боль в спине. Он быстро спрятал клинок обратно в трость и взялся за третье, самое интересное письмо, которое пришло вскоре после второго послания Брэма.
Почерк был незнакомым. Профессор попытался изучить его особенности. За ним угадывалась сильная личность. Буквы были размашистыми и четкими, но в то же время немного неуклюжими — было видно, что эта рука не привыкла к письму. Манера выписывать дуги и петли казалась немного старомодной, хотя профессор знал, что на вид отправительнице этого письма было не больше четырнадцати лет. То, что ее внешность обманчива, ван Хельсинг тоже осознавал. Он закрыл глаза и увидел перед собой ирландскую вампиршу, которая зачаровала его друга Брэма Стокера своим эльфийским видом. Однако профессор считал себя более проницательным человеком и видел за милым личиком Иви скрытую жесткость и железную волю. Что сделало ее такой? Более сотни лет вампирского существования или недавние события? Вероятно, и то, и другое.
Профессор открыл глаза и снова посмотрел на послание Иви. Видимо, она заходила к Брэму в гости и нашла там письмо ван Хельсинга. Как иначе вампирша могла узнать, что профессор собирается в Лондон? Может быть, Брэм сам прочитал ей ответ профессора? От ирландца можно было ожидать чего угодно. Как бы там ни было, вампирша послала ван Хельсингу письмо, в котором настоятельно советовала ему отложить поездку в Лондон.
Нет, она ни в коем случае не пыталась помешать профессору посетить этот прекрасный город и навестить Брэма Стокера. При определенных обстоятельствах визит ван Хельсинга будет даже желательным, но пока для него не самое подходящее время. Профессору нужно повременить и оставаться в Амстердаме, пока Иви не напишет ему снова.
Ван Хельсинг очень удивился. С чего это ирландской вампирше вздумалось ему писать? Кроме того, профессора немного разозлил тон Иви. Почему она решила, что может указывать, что ему делать?
Сначала профессору захотелось поступить наперекор всем советам вампирши. Он уже поднимался на чердак за чемоданом, чтобы начать упаковывать вещи, но внезапно остановился и задумался о том, чего Иви хотела добиться этим письмом. Речь шла не о том, чтобы удержать ван Хельсинга подальше от Лондона, пока там учились наследники. Нет, это предположение профессор сразу же отбросил. Зачем тогда она стала бы добавлять, что его присутствие может потребоваться позже?
Возможно, вампирша опасалась, что Дракула узнает о ее пребывании в Англии и снова примчится за ней? Разве в Карпатах отец всех вампиров не дал им понять, что он отступил лишь на время, чтобы зализать свои раны и продолжить борьбу?
Ван Хельсинг долго размышлял над этим. Могло ли быть так, что Иви собиралась позвать его на помощь, потому что боялась нового нападения Дракулы? Охотник на вампиров должен был защитить ее от отца всех вампирских кланов? Ведь однажды профессор уже помог ее спасти. Может быть, и так, но ван Хельсингу казалось, что он разглядел между строк письма кое-что еще. Он спрашивал себя, кто дергал за ниточки в этой игре? И кто исполнял роль послушных марионеток?
Сколько раз ван Хельсинг ни перечитывал письмо Иви, понять это ему не удавалось. Однако вампирша смогла пробудить в нем любопытство, и он готов был немного подождать и посмотреть, как будут развиваться события. Профессор написал Брэму, что ненадолго задержится в Амстердаме из-за нескольких важных исследований и сообщит, когда начнет собирать чемоданы для поездки в Лондон.
Затем ван Хельсинг погрузился в научную работу. Он как раз занимался одним интересным случаем. Речь шла о девушке, с которой после поездки в далекую Трансильванию стали происходить странные изменения. Она начала ходить во сне, очень ослабела и побледнела. Ни ее отец, старый друг профессора, ни домашний врач не могли понять причины болезни девушки и вызвали ван Хельсинга — специалиста по необычным заболеваниям. Профессору стало ясно, что случилось с несчастной, сразу же, как только он увидел две крошечные незаживающие ранки на ее шее. Однако его удивило, что изменения в состоянии пациентки продолжаются, хотя она находилась за сотни миль от вампира, оставившего на ней свою метку. Ван Хельсинг вспомнил о Латоне, которую он обследовал в Вене и которая позже, когда профессор завоевал ее доверие, рассказала ему столько интересных подробностей. Может быть, ему стоит еще раз поговорить с ней? Да, это было бы очень познавательно.
Пока же профессор методично испытывал на своей новой пациентке разнообразные методы лечения, но ни один из них не давал положительных результатов. Девушка становилась все слабее и слабее, болезнь как будто пожирала ее изнутри.
К черту Иви с ее интригами! Неужели Абрахам ван Хельсинг позволит какой-то ирландской девчонке указывать ему, что делать?
Профессор уже решил, что не будет больше откладывать поездку в Лондон, когда получил от Иви еще одно письмо. Ван Хельсинг торопливо разорвал конверт и развернул лист плотной дорогой бумаги.
Словно громом пораженный, охотник на вампиров несколько минут смотрел на портрет, лежавший в его руках. Это был всего лишь набросок, очевидно срисованный с картины, о чем свидетельствовала начерченная вокруг портрета рамка. Глаза изображенного на портрете человека смотрели прямо на профессора.
И хотя Иви — если она действительно нарисовала этот портрет сама — нельзя было назвать выдающейся художницей, ей удалось уловить характер картины и передать черты лица так, что ван Хельсингу не составило труда догадаться, кто был изображен на этом портрете. На мгновение профессору показалось, что он смотрит на самого себя, однако он сразу же понял свою ошибку. Нет, прическа и несколько деталей одежды свидетельствовали о том, что портрет был написан в прошлом веке. Если эта картина висела где-то в Лондоне, а изображенный на ней мужчина был так похож на профессора, речь могла идти только о его прадеде Георге ван Хельсинге, рассказами о подвигах которого Абрахама в детстве развлекала и время от времени пугала бабушка. Да, возможно, именно эти истории побудили ван Хельсинга пойти по стопам прадеда — великого охотника на вампиров, который так рано ушел из жизни.