Ага, как бы не так: вместо того, чтобы послушно вернуться на место, я вжалась в него еще сильнее и, стараясь не шевелить губами, прошептала:
— Буду стоять так: мне страшно!!!
Пальцы, «сжимающие» мое горло, едва заметно шевельнулись, и я, почувствовав в этом движении ласку, чуть не разревелась от счастья!
Слезинка, скатившаяся по моей щеке, не осталась незамеченной — не успела она впитаться в ткань моего платья, как один из арбалетчиков решительно опустил свое оружие на пол, выпрямился и с вызовом уставился на Крома:
— Если тебе нужен заложник, то бери меня! Я разденусь до исподнего, зайду в ка…
— Как только кто-то из вас дотронется до решетки — она умрет… — пообещал Кром. — Так же, как вон та тварь…
Воин посмотрел на лежащее на полу тело и сглотнул.
Я мысленно усмехнулась и закрыла глаза. Чтобы вспомнить, как умирал Зига.
…Проскользнув между прутьев решетки, рука Крома вцепилась в горло тюремщика и рванула его на себя.
Рывок оказался таким сильным, что я не успела разжать пальцы и тем самым чуть не оторвала Зиге мошонку. Впрочем, ему, кажется, было уже все равно — его голова со всего размаха ударилась о вертикальный прут и треснула, как гнилой арбуз!
— Ну все, теперь ты — мой… — выдохнул Меченый, поудобнее перехватил свою жертву и ударом левой руки проломил ей гортань. Потом вцепился в ключицу и вырвал ее из тела.
Как ни странно, смотреть на мучения моего несостоявшегося насильника оказалось совсем не страшно: вместо того, чтобы жмуриться и затыкать уши, я наслаждалась хрустом ломаемых костей, сходила с ума от запаха крови и до безумия жалела, что проломленное горло мешает Зиге орать во весь голос.
Мне хотелось превратить каждое мгновение его смерти в вечность, смотреть, как из его тела по капле вытекает жизнь, слушать, как затихает его сердце, и ощущать, как холодеет кожа. Поэтому, когда Кром выпустил Зигу из рук и изломанное тело рухнуло в зловонную лужу из крови и мочи, меня начало корежить от бешенства:
— И это — все, что он заслужил?
Меченый, еще мгновение назад казавшийся мне ожившим воплощением Темной половины Двуликого, удивленно приподнял бровь и прикипел ко мне взглядом.
— Кром, он хотел меня ссильничать!!! — заорала я. — Он…
— Все закончилось, ваша милость! — еле слышно прошептал он. Потом подошел ко мне поближе, просунул руку между прутьев решетки и ласково погладил меня по волосам: — Все закончилось… И… какая же вы у меня молодец…
В его голосе было столько нежности, что ненависть, сжигавшая мне душу, куда-то испарилась. А я, снова став самой собой — испуганной девчонкой, не способной самостоятельно зарезать даже курицу, — опустила очи долу. И чуть было не провалилась сквозь землю: лохмотья, в которые превратилось мое платье, не скрывали от взгляда Крома практически ничего…
Вспоминать холодный и абсолютно бесстрастный взгляд Меченого, скользнувший по моей обнаженной груди, было неприятно. Поэтому я открыла глаза и уставилась на стражника, поднимающего с пола арбалет.
— Хорошо… Как скажешь… — буркнул он. Потом посмотрел на меня и виновато пожал плечами: — Простите, ваша милость, я сделал все, что мог.
Я благодарно кивнула — он действительно старался. И не оценить это было бы неправильно.
Тем временем второй стражник, с ненавистью пялящийся на Крома, медленно повернул голову в сторону лестницы и нехорошо усмехнулся:
— Вот и все, Нелюдь! Допрыгался.
— Угу… — кивнул один из мечников. — Голос мэтра Учера…
— Зол, как Темная половина Двуликого, — прокомментировал помощник палача и жизнерадостно осклабился.
Услышав эхо чьего-то начальственного рыка, я закрыла глаза и мысленно попросила Бога-Воина о помощи. Пообещав при первой же возможности принести ему в жертву пару откормленных баранов.
Бастарз подумал и согласился — не прошло и минуты, как в коридоре раздался еще один громогласный рык. Но уже не начальника тюрьмы, а графа Грасса:
— Оружие опу-у-устить! Напра-а-аво!! Из коридора бего-о-ом марш!!!
Стражники мигом вытянулись в струнку, одновременно повернулись вправо, щелкнули каблуками и послушно потрусили к лестнице! А помощник палача, сидевший на корточках рядом с телом своего друга, вскочил на ноги, ткнул пальцем в нашу сторону и возмущенно взвыл:
— Ваша светлость, Нелюдь убил Зигу! Он — опасен, и я…
— Ты что, оглох?! Вон отсюда!! Живо!!!
Побагровев от бессильного гнева, мужчина с хрустом сжал кулаки и заскрипел зубами:
— Да, но…
— Учер? Этому — еще двадцать плетей! Ясно?
— Ну вот, слышали? — мрачно выдохнул Меченый… — «Еще» двадцать плетей… А вы мне не верили…
— Не хотела верить… — угрюмо вздохнув, поправила я. — Так как надеялась, что самый близкий друг моего отца не способен на такую подлость.
Восьмой день четвертой десятины третьего лиственя
Из графа Грасса Рендалла получился бы неплохой жонглер — замерев перед решеткой, он посмотрел на Мэй с таким неподдельным беспокойством, что я на мгновение засомневался в правильности сделанных выводов. Однако стоило ему открыть рот и начать говорить, как мои сомнения как ветром сдуло: его интересовало не самочувствие и не моральное состояние баронессы после несостоявшегося насилия, а ее готовность отказаться от данной клятвы:
— Леди Мэйнария? Я искренне сожалею о случившемся и настоятельно прошу вас пересмотреть свое решение, дабы я мог забрать вас в свой особняк…
Нет, в принципе, стороннему слушателю это предложение показалось бы эталоном участия и желания помочь, но баронессу оно просто взбесило — вместо того, чтобы поблагодарить его за своевременное прибытие и заботу, она высокомерно вскинула голову и холодно процедила:
— Ваша светлость! Я, баронесса Мэйнария д’Атерн, гард’эйт Крома по прозвищу Меченый, хочу обратить ваше внимание на то, что начальник этой тюрьмы пренебрегает своими обязанностями: благодаря его попустительству служащие сего заведения систематически нарушают закон и не чураются ни грабежей, ни насилия, ни убийств. Надеюсь, что вы, как Первый министр королевства Вейнар и член Внутреннего Круга его величества Неддара Третьего, Латирдана, приложите все силы для скорейшего искоренения творящегося здесь беззакония!
Граф среагировал на это заявление так, как будто ждал именно его — церемонно поклонился и утвердительно кивнул:
— Благодарю за информацию, баронесса! Мэтра Учера я отстраню от дел прямо сейчас, а завтра утром сотрудники Тайной службы начнут опрос заключенных на предмет выявления нарушений закона. Если таковые обнаружатся, то виновные будут наказаны в строгом соответствии с тяжестью совершенных ими проступков…