Из рук Николь чай еще в два раза вкусней получится, по крайней мере для меня.
Разливая чай, Николь нечаянно коснулась моей руки, заставив меня вздрогнуть. К счастью, Рианель в очередной раз смотрел в иллюминатор, а сама она сделал вид, что ничего не заметила.
— Так вот, сам Антир представляет собой селение из трех десятков жилищ, и лишь четверть из них можно с натяжкой назвать домами, остальные — хижины, — продолжил рассказ Рианель после того, как мы в очередной раз убедились, что в искусстве заваривать чай Амбруазу равных нет. — Что там есть еще? Корчма, куда же без нее, храм Богини-Матери, и, пожалуй, все. Кстати, местный народ, а называют они себя куирис, по названию орехов, очень ее чтят. В самом храме есть огромное мраморное изваяние Богини. Даже не представляю, как куирис умудрились доставить ее в Антир. Пожалуй, кроме этого к моему рассказу об Антире можно добавить лишь две вещи: путь к поселку по воздуху мне известен — наш проводник присутствовал на борту «Мардидского удальца», когда тот прибыл в поселок. Правда, там всего один путь и имеется: ущельем, проходящим сквозь Гурандские горы с севера на юг. Или с юга на север, если вам будет угодно. Все куирис называют его Великим Каньоном. — Брендос допил чай и посмотрел на меня: — Ну и еще то, что среди куирис попадается много уроженцев юга герцогства, то есть ваших, господин Сорингер, земляков.
Ну а что, мы, южане, — парни все как на подбор, бедовые. В наших краях кроме моря и гор больше и нет ничего. Так что высоты мы не боимся, а море для нас — кормилец. Но возможность встретить в Антире земляка — недостаточная причина для того, чтобы туда отправиться.
— Так значит, в Антире все-таки есть женщина, пусть и единственная, — неожиданно заявила Николь.
Когда мы вместе с навигатором Брендосом недоуменно на нее посмотрели, она объяснила:
— Богиня-Мать.
В общем-то, да, Богиня-Мать — женщина, с этой мыслью трудно поспорить. Но вряд ли куирис смотрят на нее с таким вожделением, как будут смотреть на саму Николь.
Все это хорошо, однако мне предстояло определиться с решением, сколько можно тянуть? К тому же не зря Брендос уже несколько раз посмотрел в иллюминатор. Когда «Небесный странник» в очередной раз качнуло, он увалился с курса, и мне стала понятна причина любопытства навигатора: нехорошие такие темные тучи затягивали западную часть горизонта. А значит, быть перемене погоды и ему пора на мостик.
Предложение Брендоса конечно же чистейшей воды авантюра. Как сам полет по Великому Каньону, так и визит в поселок собирателей куири Антир. Но ведь он и не настаивает, он его всего лишь озвучил свое предложение. Несомненно, и навигатор, и Николь знают, на каких именно условиях мне удалось построить «Небесный странник», и я должен быть благодарен им уже за одно то, что они считают мои проблемы частью своих. В конце концов, куирис не могут знать, что на борту у нас есть женщины. Если Николь с Миррой на время спрячутся в своих каютах, то и не узнают. Наберем пассажиров, посадим их всех в трюм, затем поднимемся в небо, и все.
Зато как приятно будет после визита в Антир заявиться в контору «Доходного Дома Брагта» и выложить на стол кучу золотых ноблей. Вместе с деньгами, полученными от Мелвина, получится кругленькая сумма. Может быть, и не очень приятно расставаться с деньгами, которыми ты считаешь уже своими, но от пары лет кабалы мне точно удастся избавиться.
«А затем — все, никаких больше авантюр, — твердо решил я. — Буду возить вонючие кожи, еще какую-нибудь дрянь, и только лишь».
— Думаю, никто не станет возражать, если я приму решение отправиться в Антир, — заявил я, вставая из-за стола и показывая тем самым, что разговор окончен.
По-моему, у меня ловко получилось вывернуться из ситуации, ведь создавалось такое впечатление, что решение принимаю не я.
* * *
Мы вошли в ущелье, разрезающее Гурандские горы пополам, утром второго дня после состоявшегося разговора. Прибыли к входу в него еще накануне вечером, но входить в Каньон в темноте было бы верхом легкомыслия.
«Небесный странник» летел в нем, как будто бы плыл по великой реке с очень прозрачной водой. Хотя нет, даже в середине дня дно ущелья скрывалось во мраке, настолько оно было глубоко, и потому казалось, что под нами бездна. А если учесть, что и сверху над «Небесным странником» каменные стены гор вздымались так высоко, как будто упираясь в небо, получается и вовсе величественная картина. Возможно, есть в мире горы и повыше Гурандских, но таких гигантских ущелий больше нет, это точно. На мостике «Странника» стояла тишина, настолько все впечатлялись окружающим видом, лишь изредка прерываемая комментариями навигатора Брендоса.
— Обратите внимание, капитан, — и Рианель указал на правую стену ущелья. — Дорога в Антир иногда проходит по самому краю, и если вглядеться вон туда, то можно увидеть деревянный мостик. Я хорошо запомнил и это место, и сам мостик потому, что мы потеряли на нем одного из вьючных ослов. Признаюсь, тогда и самому мне удалось спастись только чудом.
Действительно, что-то такое там имелось. Правда, разглядеть подробности мне не удалось, и я лишний раз пожалел о том, что платой за доставку письма оказался всего лишь фонарь, а не зрительная труба Древних. Они настолько хороши, что сравнивать их и то, что делают сейчас, очень сложно. Но если все же придется, то самое удачное сравнение, пришедшее мне в голову, — это как если бы сравнить страстный поцелуй юной красавицы с поцелуем старой беззубой нищенки, благодарной за подаяние.
Я стоял, крепко уцепившись в поручни, и думал о том, что больше всех на «Небесном страннике» волноваться приходится мне. Потому что не могут остальные увидеть того, что в силу своего дара вижу я. Мои распоряжения взять правее или, наоборот, левее, спуститься и после чего снова подняться все они воспринимали как должное. Откуда им было знать: только что мы прошли такое место, что, не уклонись в сторону, воздушный поток подхватил бы корабль и прижал к скалам. А сколько таких или подобных им мест мы уже успели пролететь?
Порой «Небесный странник» вздрагивал всем корпусом. Причем не так, как он обычно вздрагивает, попадая в воздушный поток. Случалось так потому, что где-то там, далеко внизу, в скрытой мраком бездне, имелось нечто, воздействующее на л'хассы, мешая им держать корабль в воздухе.
Один только Энди Ансельм, все время находившийся наготове у кабестана, всякий раз бросал на меня взгляд, понимая, отчего так происходит.
«Интересно, — думал я, — у капитана „Мардидского удальца“ тоже есть такой же дар, как и у меня? Или он настолько верил в свое мастерство небесного навигатора? Ведь то, что я вижу, опытные капитаны могут предчувствовать, но для этого нужно скользить в небесах десятилетиями. И еще, не приведи Создатель, не добраться нам в Антир до наступления полной темноты. Тогда даже мой дар помочь нам не сможет. И что тогда делать? Опуститься на самое дно ущелья, в сплошную темень? На, возможно, густо торчащие скалы? А если там бешеный поток воды?»
Полдня пути — и Брендос заявил о том, что до Антира осталось не так уж и много.