Он помолчал, перевел дыхание, бросил взгляд на Илюшина. Тот полулежал в кресле, сцепив пальцы и с интересом глядя на напарника, и Бабкин продолжил:

– Логично предположить, что один из сообщников – кто-то из круга близких Силотскому людей, которые знали о том, что он затеял расследование с нашей помощью. Этот человек знаком с Качковым, и нашел в его лице идеальный инструмент для осуществления своих планов, потому что Дмитрий Арсеньевич, ослепленный собственным благодеянием, как ты выразился, ему полностью доверял. Наша с тобой задача – найти этого человека. Здесь я вижу два варианта: первый – это один из конкурентов Силотского, второй – это один из очень близких ему людей. Из нашей троицы – Крапивина, Ольги и Швейцмана – мотива нет только у Крапивина, поскольку не имеется ни одного свидетельства, что он хотел бы купить бизнес Силотского. Он вообще не бизнесмен. Зато такой мотив есть у Швейцарца. Но еще более вероятной кандидатурой мне кажется Ольга, которая сейчас играет роль безутешной вдовы, но после того, как дело закроют – помяни мое слово! – уедет из страны. Со смертью мужа ей перепало не самое маленькое наследство, а Владимир Качков держит припрятанными в далеком заграничном банке пару миллионов долларов, украденных им из «Брони».

– Она показалась тебе искренне любящей мужа, – повторил Илюшин слова, сказанные им же несколько дней назад.

– Она всегда была неплохой актрисой!

Сергей сел в кресло напротив Макара, наклонился к нему.

– И что же мы делаем, вместо того, чтобы заниматься этой версией? Мы раскапываем всю эту историю с погибшим Николаем Чешкиным, ты беседуешь с его семьей, зачем-то специально едешь к ним домой, чтобы прочитать довольно бессмысленный текст, написанный им перед смертью...

– Он вовсе не бессмысленный, – возразил Илюшин.

– Хорошо, пусть будет осмысленный. Но зачем, объясни мне?! Ради чего?! Если у нас есть версия, то почему мы не работаем по ней?

Макар положил лист себе на колени и прикрыл глаза, откинувшись на спинку кресла.

– О рабочей версии говоришь ты, – неторопливо сказал он. – Ты ее для себя определил и теперь ищешь ей подтверждения. Что касается меня, то я такой версии не имею вовсе, потому что мне кажется глупым загонять себя в рамки неких представлений, которые в итоге могут оказаться весьма далеки от истины. Ты полагаешь, что идешь по тропинке в лесу; в действительности ты точно так же, как и я, шатаешься между деревьев, но разница между нами состоит в том, что я это понимаю, а ты – нет.

Сергей хотел что-то возразить, но Илюшин продолжал:

– Твоя проблема в том, что тебе требуется постоянное действие. Ты спрашиваешь: почему мы не ищем связь между Ольгой и Качковым? Но ты не хуже меня знаешь: если между ними есть эта связь, ее вычислят. Следственно-оперативная группа работает по той же схеме, что и ты, и наверняка одной из их рабочих версий будет та, которую ты мне озвучил, и что это значит?

Он открыл глаза и ответил сам себе, не дожидаясь ответа от молчавшего Бабкина.

– Это значит, что за ними будет установлено наблюдение, их телефоны поставлены на прослушивание, люди, с которыми они общаются, будут опрошены, подняты все телефонные переговоры за последние полгода, отслежено их финансовое состояние – то есть сделано все то, чем предлагаешь нам заняться ты, только они это сделают на более профессиональном уровне. Потому что силы двух людей не могут сравниться с возможностями следственной группы, и ты об этом знаешь. А самое главное – незачем их сравнивать!

Он откашлялся, встал, вышел из комнаты и спустя короткое время вернулся с шарфом, обмотанным два раза вокруг шеи. Бабкин поймал себя на том, что с шарфом Илюшин стал выглядеть для него привычнее, чем без оного, и усмехнулся.

– Так вот, – хрипловатым голосом сказал Макар, снова садясь в кресло, – я говорю тебе о том, что если связь, в которой ты так уверен, есть, то ее вычислят и без нас.

– И что же, на этом основании ты предлагаешь нам сидеть, сложа руки?

– На этом основании, друг мой, я предлагаю искать те связи, которых нет.

– В каком смысле? – опешил Бабкин, не всегда готовый к странным поворотам мысли Илюшина. – Что значит – «которых нет?»

– Нам нужно искать связи, о которых не так просто узнать, прослушав телефонные переговоры. О которых тебе вряд ли сообщат свидетели и ничего не скажет слежка. В этом деле, поверь мне, все строится именно на них, а вовсе не на том, что на виду. Они выплывают одна за другой, и наша с тобой задача – выловить их, как рыбу сетью.

– И ты хочешь сказать, – нахмурился Бабкин, – что часть связей такого рода мы уже выловили?

Макар кивнул.

– Какие же, например?

– Например, любовь Полины Чешкиной к Денису Крапивину.

– Что?!

Глядя на изумленное и недоверчивое лицо друга, Макар усмехнулся.

– Не может такого быть, – протянул Сергей, вспоминая черноволосую девушку в ярко-синем свитере и суховатого бледного менеджера. – Ты видел ее? А его? Он – сухарь, клерк, похожий на зомби, а она – художница, творческий человек!

– Ничего ты не понимаешь в творческих людях, – снисходительно отозвался Илюшин. – Ты полагаешь, что творческие девушки должны влюбляться в таких же творческих юношей, рисующих улыбчивые облака и обращающих мало внимания на свою одежду? Уверяю тебя, у внучки Владислава Захаровича достаточно здравого смысла, чтобы не следовать этому. Кстати, раз уж мы заговорили о Полине Чешкиной, должен тебе сказать, что ты кое-что недооцениваешь.

– Чего же?

– Роль Дениса Крапивина в этом деле.

Глава 11

Полина вышла из школы, пересекла двор по дорожке между голыми деревьями, которые уже через месяц должны зазеленеть, остановилась возле машины, ища ключи в своей объемной сумке. Она любила просторные сумки-торбы, но у них имелся один большой недостаток: Полина вечно теряла в них разные предметы, от ключей до книжек. Сегодня ребята в кружке, где она вела занятия, иллюстрировали японскую сказку о черепахе и обезьяне, и двенадцать их работ лежали в сумке между листами толстой книги – чтобы не помялись. Но ключи... найти ключи от машины между блокнотом, бутылочкой с водой, телефоном и прочими полезными и бесполезными вещами оказалось совершенно невозможно.

– Опять ключи ищешь?

Она замерла над сумкой лишь на секунду, а затем снова принялась шарить в ней рукой, но теперь без всякого смысла, чтобы изобразить видимость действий. Рассердившись на себя за глупое притворство, Полина обернулась к Денису, оставив сумку в покое.

– Между книгой и ближней стенкой сумки, – скучным голосом сказал он.

– Что?

– Ключи, которые ты ищешь. Они всегда у тебя там, когда ты возишь с собой книгу.