Жена начала увлеченно рассказывать о том, что они рисовали, и кабинет вокруг Крапивина растворился. Денис шел рядом с Полиной, бережно поддерживая ее под руку, выбирая на тротуаре сухие места (всю зиму он панически боялся, что она поскользнется на льду), и слушал ее голос, вдыхал арбузный запах апреля, швырнувшего щедрой россыпью несколько ярких солнечных дней, окончательно разбудивших город.
– А день сегодня невероятный, – сказала она, огибая неуклюже забравшуюся на тротуар грязную машину, – такой звенящий, и везде солнце. Столько света... Я отвыкла от него за зиму, иду и щурюсь.
Денис Крапивин сощурился следом за Полиной, поймал в блестящей поверхности стола, словно в тонком слое подмокшего льда, отражение ее фигуры.
– А что у тебя? – спросила она, и Крапивин знал, что это не дежурный вопрос.
– Сегодня пришел довольный Паникеев и сообщил, что завел щенка, – сказал он и усмехнулся. – Показывал фотографии.
Он стал вспоминать Паникеева с его собакой, описывать в деталях, чтобы Полина ясно представила все – так же, как видел он сам. Крапивин не задумался о том, что еще год назад никому из коллег не пришло бы в голову показывать ему фотографии щенка и делиться впечатлениями о том, как тот валяется на диване, подставляя хозяину плюшевый живот.
«А выбирал он его так... – слушала Полина, идя по улице и задерживаясь взглядом на коляске, которую катила перед ней длинноволосая девушка... – Ключи уронил перед его носом, представляешь! А тот...»
Коляска завернула за угол, Полина остановилась перед светофором.
«Тогда заводчик его спросил, где он об этом прочитал...»
Она улыбалась, сама того не замечая, воспринимая несущиеся машины как длинные цветные линии, из которых складывался ежесекундно меняющийся рисунок. В голове ее, возникнув ниоткуда, негромко зазвучала мелодия песенки «Битлз», которую очень любил Коля, – о том, как кто-то пойдет за солнцем в один прекрасный день. «Однажды, проснувшись, ты не найдешь меня. Вчера был дождь, поэтому сегодня я пойду следом за солнцем», – мурлыкала она про себя, слушая Дениса.
«А потом они придумывали ему имя – укороченное, полное у него есть, но какое-то непроизносимое»...
Рисунок из цветных линий замер: машины встали. Полина перебежала дорогу, глядя на зеленого человечка на светофоре, и остановилась на островке между двумя потоками.
«Если вечером приду пораньше, можем с тобой фильм посмотреть...»
Голос мужа стал затихать, словно он отошел от нее, но по-прежнему продолжал рассказывать. В мире, окружающем беременную Полину, что-то неуловимо менялось, и она застыла на месте, прижав к себе сумку с батоном, пытаясь понять, что происходит.
«Хвалили в рецензиях... если хочешь, я куплю на обратном пути», – еле слышно сказал где-то вдалеке Крапивин.
Мир оставался солнечным, но радостное настроение Полины исчезло. На нее неожиданно накатила волна тошноты, и она судорожным жестом прижала руку к горлу. Что происходит?
«Швейцманы, – сказал далекий Денис, – приглашали нас к себе в выходные. У них очередной сабантуй по поводу...»
Негромкая песенка звала за собой. Полина качнула головой, пытаясь избавиться от нее, но мелодия не исчезла. Она заполнила собой все вокруг, и ей показалось, что даже прохожие на той стороне улицы движутся в такт мотиву. Режущий сигнал заставил ее вздрогнуть, и Полина, нервно сглотнув, посмотрела на красного человечка. Ей показалось, что она стоит на островке слишком долго, и давно пора бы загореться зеленому, но он никак не загорался, и от этого ей стало не по себе.
«Сенька говорит, Рита после защиты первым делом»...
– Денис, я тебе перезвоню, – прервала его Полина, быстро спрятала телефон в карман, непроизвольно положила руку на живот, защищая того, кто спал внутри. «Нервы, у беременных часто шалят нервы. Это бывает, сейчас пройдет».
– Сегодня я пойду следом за солнцем, – негромко произнесла она про себя на английском, глядя в зеркальную витрину торгового центра на противоположной стороне улицы.
От произнесенных ею слов что-то сдвинулось. Полина увидела две витрины: одну – реальную, вторую – призрачную, будто наложенную на нее. В реальной отражались машины, светофор, здания напротив...
В призрачной отражался рыцарь, стоящий за ее спиной.
Полина понимала, что на таком расстоянии не смогла бы разглядеть его, но, не отдавая себе отчета в том, что происходит, другим зрением видела, что в руке у рыцаря длинное хрустальное копье, а его кольчуга светится, будто вырезанная мастером изо льда, в котором голубовато просвечивает солнце.
Рыцарь покачал головой – призрачный шлем наполз ему на брови и явно был великоват – и шагнул вперед. Протянул руку, провел сверху вниз, будто рисуя ладонью – и перед Полиной возник ледяной заслон; она ощутила, как взметнулась, выросла из ниоткуда зубчатая стена с остроконечными башнями, тонкая, как лист, от которой дохнуло зимним холодом. Сквозь заслон она по-прежнему видела машины, пешеходов, собравшихся на другой стороне улицы, нетерпеливо перетаптывающихся в ожидании зеленого сигнала светофора, и здание торгового центра с раздвоившейся витриной.
Полина попятилась, развернулась и так быстро, как только могла, пошла с островка, ощущая, как колотится сердце и леденеет спина. Машин почти не было, но она остановилась только тогда, когда оказалась на тротуаре. Обернулась – и заметила длинноволосую девушку с коляской, несколько минут назад свернувшую в переулок. Сейчас та стояла рядом и собиралась переходить.
– Стойте! – Полина схватила ее за руку, и девушка вздрогнула. У нее было совсем юное лицо с круглыми, как у птицы, глазами, и ярким матрешечным румянцем. – Прошу вас, постойте!
В ее умоляющем лице, обращенном к девушке, было что-то такое, отчего та подчинилась. В круглых глазах мелькнуло недоумение, девушка хотела что-то сказать, но ее отвлек громкий крик, и она отвела взгляд от странной беременной женщины с перепуганным лицом.
«Газель», на большой скорости подъезжавшая к переходу, резко затормозила, вильнула, ударившись в соседнюю машину, закрутилась на мокром асфальте и под визг тормозов, сигналы и крики вылетела на островок, где должна была стоять Полина. Фигурка водителя, словно кукольная, мотнулась вправо, и машина со страшным скрежетом врезалась в столб.
В тот же миг зубчатая стена рухнула, развалившись сверкающими осколками, и в отражении витрины Полина увидела, как тает за ее спиной рыцарь, все это время стоявший с копьем наперевес. Солнечный луч отразился в его шлеме, рыцарь дотронулся до ее плеча, улыбнулся – и исчез. С того места, где он стоял, вверх, до края крыши, протянулась тонкая дорожка – будто сотня солнечных зайчиков выстроилась друг за другом.
А в следующую секунду мир вокруг Полины вернулся в прежнее состояние. Возле машины копошились люди, на лице девушки, стоящей рядом, застыло недоверчивое удивление, словно она не могла понять, что произошло. В кармане звенел телефон.