– Короче говоря, она, по-вашему, оказалась легкой добычей для Фрэнка Чедвика и Роз Лестрейндж?
– Нет, и не может быть доказательств, что покойная Роз сознательно толкнула ее в объятия Чедвика и побудила к развитию романа в надежде на большой скандал. Но действия Роз невозможно истолковать иным образом. Роз с удовольствием позволяла другим думать, что эта тайна связана именно с ней, что именно она организовала то проклятое свидание в изоляторе. Она даже представила фальшивое объяснение, намекнув, что обожает заниматься любовью в «странных и необычных обстоятельствах». Такой была ее реакция на обвинения в ее адрес. Кэролайн встретилась с Чедвиком в изоляторе, конечно, лишь потому, что не осмелилась пойти в какое-то другое место. Мы не можем предположить, как дол го длились их отношения до того, как поползли слухи, пошел шумок – и Роз Лестрейндж начала запугивать Кэролайн намеками, что все могут узнать о ее поведении…
– Подождите! – прервал его Марк. – Это все было до ночи убийства?
– О, задолго до нее. Иначе и быть не могло – Роз долго наслаждалась, мучая свою жертву. Конечно, вы должны были заметить нечто такое, не так ли? Должны были видеть? Сцены вроде той, что произошла в вашем доме в субботу вечером?
– Да, я наблюдал. Только не видел. Но теперь я припоминаю… – Марк кивнул.
– Вы должны вспомнить, что в тот вечер Кэролайн испытала три потрясения – и каждое хуже, чем предыдущее. За восемь дней до этого она предприняла в спортивном зале отчаянную попытку поразить всех иллюзией убийства…
И снова Марк прервал его:
– Но почему Кэролайн придумала именно такой выход? Кто подсказал ей эту идею?
– Вы, – сказал доктор Фелл.
Тиканье часов гулко и болезненно отдавалось у Марка в голове.
– Прошу прощения! – Доктор Фелл смущенно откашлялся и быстро заговорил: – Я должен был бы получше сформулировать свою мысль и сказать: «Все вы». Ее отец! Ее жених! Джудит Уолкер! Вы сами! Все вы, которые бесконечно обсуждали выдуманные романные смерти и всевозможные способы избежать подозрений. Это, конечно, вполне невинное занятие, и я с уважением отношусь к столь изысканной форме отдыха от академических штудий. Но слушал вас человек, понимающий все слишком буквально, и он пришел к выводу, что можно похоронить роковую ошибку под завесой «безобидных» проделок. Кэролайн, как она сама вам говорила, не терпела разных тонкостей. Ее замысел был прямолинеен, как у школьника. Она родилась и выросла здесь; Куин-колледж был ее домом и в определенном смысле площадкой для игр. В ее распоряжении была и люминесцентная краска, оставшаяся еще с Рождества, и рисунок статуи Основателя, знакомой ей еще со школьных лет. Она даже не представляла, что может настолько перепугать старого Джорджа Джонсона. Ей, девушке спортивной, но не очень умной, и в голову не могло прийти, что молодой Губерт не умеет плавать.
– И затем, в субботу вечером, в моей гостиной… с ужасом вспоминаю, что происходило!
– Сэм Кент получил распоряжение шефа покончить с этим безобразием. Дочь внушила ему, что это была настоящая попытка убийства, и он поверил. После чего Тоби Саундерс в вашем доме в первый раз изложил свою теорию. Это было не покушение на убийство, заявил он, а жестокая шутка, за которой стоит человек не только предельно циничный, но и в какой-то мере психически больной, и все его действия имеют какую-то причину, которую необходимо выяснить. Она запротестовала; она была растеряна; она внезапно с ужасом осознала, как со стороны выглядят ее поступки. – Доктор Фелл сделал паузу. – Но настоящий шок она испытала чуть позже. Когда ваша жена высказала совершенно убийственное предположение о шутнике. «Почему вы все время называете его „он“? С таким же успехом это могла быть и женщина!»
– При этих ее словах Кэролайн без всякой видимой причины смертельно побледнела и стала яростно возражать, – припомнил Марк.
– Дальнейшие события покатились как снежный ком. Тоби Саундерс, не представляя, что его обожаемая невеста вовсе не та застенчивая юная леди, которой она старалась казаться, обрушился на Роз Лестрейндж с обвинениями. Дескать, в спортзале была именно она. Ваши обострившиеся взаимоотношения с женой не улучшили ситуацию. Не буду вводить вас в смущение, упоминая события того вечера, но – гром и молния! – не могу забыть результат той маленькой сцены. Итак, в машине, остановившейся у бунгало, Тоби Саундерс накинулся на Роз, думая, что именно она дебоширила в спортзале. И сделал он это в присутствии Кэролайн Кент.
Доктор Фелл неторопливо подошел к камину и замер спиной к нему. Прежде чем продолжить, он несколько раз с трудом перевел дыхание.
Только Марк и без того знал, какой сильный характер таится под спокойной сдержанностью Кэролайн. Да, он прекрасно помнил, как она сидела на диване рядом с Тоби. «Ты, Тоби! Только ты!» Марк тогда расчувствовался. Теперь же…
В памяти у него отчетливо всплыла еще одна сцена, о которой он забыл рассказать доктору Феллу. Ясно было, что Роз встречалась с Кэролайн в субботу вечером.
Он вспомнил, как протянул Роз экземпляр «Армадейла» – она в этот момент стояла спиной к открытым дверям. Бренда и Тоби были в холле, а Кэролайн ждала снаружи. Взяв книгу, Роз внимательно посмотрела через правое плечо на Кэролайн и повысила голос.
«Люблю викторианцев, – услышал Марк вкрадчивый голос Роз. – На публике они вели такой ханжеский добропорядочный образ жизни, не так ли?»
Эти ее слова в субботу вечером смертельно перепугали Кэролайн. После этого они с Тоби вызвались отвезти Роз к Красному коттеджу.
Доктор Фелл, стоящий теперь лицом к камину, словно бы услышал мысли Марка.
– К тому времени, – сказал он, – Роз Лестрейндж уже в полной мере насладилась ситуацией. Она прекрасно знала, кто был виновником событий в спортивном зале и в изоляторе. Должно быть, говоря образно, она использовала любую возможность вонзать в свою жертву отточенную сталь. Но пока еще она не хотела выдавать Кэролайн Кент.
– И тут – Тоби Саундерс обвинил ее. Обвинил в том, что «шутки» в спортзале – дело ее рук. – Марк был очень взволнован.
– Не стоит удивляться, что наша милая Роз испытала такое изумление, что лишилась дара речи. И совершенно понятно, что она имела в виду, когда, повернувшись к Тоби, произнесла следующие слова: «Завтра утром, доктор Саундерс, вы кое-что услышите».
– Прошлым вечером мы с вами уже согласились, что в этих словах звучала смертельная угроза, – напомнил Марк.
– Кто, кроме Саундерса, слышал эту угрозу? Только Кэролайн Кент. Кто, кроме нее, мог понять тайный смысл этих слов? И через час женщина, которая больше не могла выносить это напряжение, заставила навеки замолчать Роз Лестрейндж. И если оставленных ею следов было недостаточно, то после некоторых ее слов даже Джудит Уолкер все стало ясно.
– Джудит Уолкер? Когда она поняла?
– В воскресенье, рано утром. Вы тоже присутствовали там. Сэм Кент позвонил домой, чтобы объяснить причину своего отсутствия, но ни словом не обмолвился ни о смерти, ни об убийстве. И если вы помните, Кэролайн тут же примчалась к бунгало в машине Сэма. – Доктор Фелл отдышался. – Встретив ее, миссис Уолкер рассказала только то, что сама слышала: Роз мертва, лежит в бунгало, заколотая ударом кинжала. Кэролайн была в таком напряжении, что, не выдержав, закричала в ответ: «Убита? Каким кинжалом? Она лежит ничком в кресле?» О стуле не было сказано ни слова. Правда, миссис Уолкер тут же упомянула о нем. И конечно, к тому времени все оказавшиеся на месте преступления свидетели уже уверились, что Роз Лестрейндж погибла, когда сидела на стуле у туалетного столика. Это ведь не подвергалось сомнению? – Гидеон Фелл усмехнулся. – Как вы понимаете, лишь два человека знали, что Роз была убита в кресле, стоявшем в другом конце комнаты: Тоби Саундерс, который перетащил тело и запер комнату, и убийца, который оставил свою жертву в кресле.