Г.М. в сдвинутом на затылок цилиндре, с полузакрытыми глазами, почесывая квадратный подбородок, перебил:
— Обожди-ка минутку, сынок. Юный Латимер сообщил, что садится в поезд?
— Так поняла его сестра, сэр. Понимаете, утром он ушел с саквояжем, потом звонил с вокзала…
— Еще одно скоропалительное заключение, — кисло заметил Г.М. — Прямо какой-то излюбленный спорт. Ладно. Что дальше?
— Я со всех ног помчался на вокзал, около часа все вокруг прочесывал. След горячий, Мэрион мне вручила хорошую фотографию, но — никаких результатов. Только расплывчатое свидетельство патрульного на платформе — будто бы он уехал в три сорок пять в эдинбургском экспрессе, хотя в билетной кассе этого не подтвердили, а поезд ушел. Не знаю, что и думать. Может, звонок был ложный.
— Ты связался с эдинбургской полицией? — спросил Мастерс.
— Да, сэр. И послал телеграмму… — Сержант прикусил язык.
— Какую?
— Личную. Их мать живет в Эдинбурге. Слушайте, сэр, я давно знаю Теда, понятия не имею, зачем он туда отправился, если отправился, но решил ради Господа Бога умолять парня вернуться в Лондон, пока его не схватили на перроне… Потом снова возвратился в дом Латимеров и снова услышал нечто странное и непонятное.
Макдоннел быстрым взглядом окинул темный вестибюль.
— Нынче перед самым рассветом прислуга слышала, как кто-то разговаривал с Тедом. Голос, говорят, высокий, неестественный, очень быстрый. Доносился либо из его спальни, либо снаружи, с балкона.
Холодный дом вновь наполнился страхом, который чувствовал не только Макдоннел, но даже и Мастерс, перед которым вновь замаячили бесформенные и безликие образы. Г.М. сидел сложа руки, равнодушно сощурившись, хотя,; по-моему, в любой момент был готов вскочить.
— Чей же это был голос? — спросил Мастерс.
— Неизвестно, сэр… Невозможно узнать. Когда я впервые явился, Мэрион упомянула, что люди утром что-то слышали, просила разобраться. А я отложил разбирательство до возвращения с вокзала. К тому времени она ушла, я собрал прислугу и начал расспрашивать.
Как вы помните, Тед прошлой ночью покинул Плейг-Корт сильно расстроенный и взволнованный. Около половины пятого утра дворецкий Латимеров, рассудительный, уравновешенный малый по фамилии Сарк, проснулся оттого, что кто-то бросал камешки в его окно. Дом, надо сказать, отступает от улицы, окружен садом и высокой стеной. Ну, Сарк выглянул в окно (было еще совсем темно) и услышал, что Тед просит его спуститься, открыть дверь — он потерял ключ.
Когда дворецкий отпер парадное, Тед буквально ворвался в дом, что-то бормоча про себя. Сарк заметил, что он грязный, как трубочист, весь закапан свечным воском, глаза безумные, в руке распятие…
Последняя деталь была столь фантастической, что Макдоннел невольно прервался, как бы ожидая комментариев. И дождался.
— Распятие? — повторил Г.М., резко дернувшись. — Вот это что-то новенькое. Он очень религиозный?
— Парень чокнутый, сэр, вот и все, — спокойно ответил Мастерс. — Точно вам говорю. Религиозный? Как раз наоборот. Когда я спросил, молился ли он, юный Латимер бросил на меня такой взгляд, словно услышал жестокое оскорбление. А потом с негодованием выкрикнул: «Разве я похож на благочестивого методиста?» — или еще какую-то чушь. Дальше, Берт. Что еще?
— Ничего. Тед объяснил Сарку, что шел пешком почти всю дорогу, только на Оксфорд-стрит поймал такси. Велел не дожидаться Мэрион — она придет не скоро, налил себе добрую порцию бренди и поднялся к себе в спальню.
Дальнейшее произошло часов в шесть. Девушка поднялась растапливать камины и, спускаясь с третьего этажа, проходила мимо комнаты Теда. В доме было тихо и темно, в саду стоял туман. Она услышала, как Тед в спальне тихо бормочет, и решила, что он говорит во сне. Но тут раздался другой голос… Девушка поклялась, что никогда его раньше не слышала. Женский, очень неприятный голос быстро что-то тараторил… Она до смерти перепугалась, но, придя в себя, кое-что припомнила. Как-то вечером, приблизительно год назад, Тед, сильно выпив, вернулся домой с подружкой, тоже крепко выпившей, — втащил ее в спальню через балкон, который тянется вокруг всего дома, хотя можно было подняться по наружной лестнице.
Макдоннел махнул рукой.
— Вывод напрашивался очень простой, но когда девушка услыхала об убийстве, вспомнила, в котором часу вернулся Тед и все остальное, то пришла в ужас. И рассказала об этом Сарку. Повторяла одно: никогда в жизни не слышала такого голоса, он сводил с ума, дрожь нагонял…
— Слова какие-нибудь разобрала? — перебил его Мастерс.
— Когда я с ней разговаривал, она была до того перепугана, что от нее ничего нельзя было добиться. Только сказала Сарку, который уже мне передал… Причем это либо удивительный вымысел, либо полная чушь, черт возьми, как хотите. Сказала — если бы обезьяна могла говорить, у нее был бы как раз такой голос. Запомнила лишь несколько слов: «Ты даже никогда не догадывался…»
Последовало долгое молчание. Мастерс вспомнил о присутствии дворецкого Дартворта и, чтобы тот не понял, о чем идет речь, твердо приказал ему выйти.
— Женский голос… — задумчиво пробормотал инспектор.
— Это еще ничего не значит, черт побери! — заявил Г.М., разминая пальцы… — Возьмите любого неврастеника, доведенного до предела, — его голос зазвучит фальцетом. М-м-м. Очень любопытное, интересное замечание насчет обезьяны — намекает на нечто большее… не знаю, па что. И все-таки почему Тед так поспешно удрал с саквояжем?… М-м-м. — Он задумался, окидывая помещение сонным взглядом. — В данный момент, Мастерс, могу согласиться с вами — все это мне очень не нравится, по городу разгуливает убийца, с которым мне не хотелось бы встретиться темной ночью. Вы когда-нибудь читали де Куинси? Помните, как в одном доме прятался бедняга, на глазах у которого убийца перерезал всех вокруг? Он попытался тихонько спуститься по лестнице, выбраться из дома и тут заметил, что преступник тоже крадется к парадному. В диком ужасе он скорчился на ступенях, слыша только скрипучие шаги убийцы в передней, который кружил и кружил там, топтался взад-вперед… Только шаги…
— И мы все тоже слышали только шаги…
— Вот что интересно… Ха. — Г.М. на секунду уронил голову на руки, постучал пальцем по лбу и с раздраженным видом выпрямился. — Нет-нет, не годится. За работу! Возьмемся за дело. Мастерс!
— Слушаю, сэр.
— Я больше не собираюсь топать по лестницам, слышите? Я и так по ним ежедневно хожу. Спуститесь с Кеном в мастерскую Дартворта. Принесите мне упомянутый клочок бумаги с цифрами, соскребите белый порошок с резца, ссыпьте в конверт. — Он помолчал, теребя себя за нос. — Кстати, сынок, я бы на вашем месте не стал пробовать его па вкус. Просто предупреждаю.
— Вы хотите сказать, сэр…
— Ступайте, — проворчал Г.М. — О чем это я думал? Ах да. Шаги. Ну кто может дать мне объяснение?… Пелэм? Вряд ли — он специалист по глазам и ушам. Лошадиная Морда? Возможно. Где тут телефон, черт возьми? От меня вечно прячут телефоны… Где он?