Малютка».
Лицо леди Фанни сморщилось, потом она вытащила носовой платок, прижала его к глазам и заплакала, забыв про румяна и пудру. Его светлость взял у нее письмо и перечел его.
– Бедная малютка! – сказал он негромко.
– Ах, Джастин, мы должны ее отыскать! – всхлипнула миледи.
– Мы ее найдем, – ответил он. – Думаю, я знаю, куда она поехала.
– Куда? Ты поедешь за ней? Сейчас же? Она такой ребенок, а с ней только глупая горничная.
– Думаю, она поехала… в Анжу. – Его светлость сложил письмо и спрятал в карман. – Она покинула меня из страха повредить моей… репутации. В этом есть своя ирония, не правда ли?
Леди Фанни энергично высморкалась и снова всхлипнула.
– Она любит тебя, Джастин.
Он промолчал.
– Ах, Джастин, тебе все равно? А я была так уверена, что ты ее любишь!
– Я люблю ее… слишком сильно, чтобы жениться на ней.
– Но почему? – Леди Фанни спрятала платок.
– По многим причинам, – вздохнул его светлость. – Я слишком стар для нее.
– Вздор! – заявила миледи. – Я думала, тебя отвращало ее происхождение.
– Ее происхождение, Фанни, не уступает твоему. Она законная дочь Сен-Вира.
Леди Фанни уставилась на него широко раскрытыми глазами.
– Он подменил ее на чурбана, которого ты знаешь как де Вальме. Его фамилия Боннар. Я слишком долго выжидал, но нанесу удар теперь же. – Он взял колокольчик и позвонил. Вошедшему лакею он сказал: – Поезжай в особняк де Шатле и передай мою просьбу мосье Мардингу и мосье Давенанту вернуться теперь же. Попроси милорда Меривейла поехать с ними. Можешь идти. – Он обернулся к сестре. – Что девочка написала тебе?
– Только попрощалась! – Леди Фанни закусила губу. – А я еще удивлялась, почему она поцеловала меня так нежно… Боже мой, Боже мой!
– Мне она поцеловала руку, – сказал Эйвон. – Сегодня мы все были тупы. Не терзайся, Фанни. Я привезу ее домой, даже если мне придется обыскать весь мир. И вернется она как мадемуазель де Сен-Вир.
– Но я не понимаю, каким образом… А, Руперт! Да, Руперт, я плакала, и мне все равно, что с моим лицом. Расскажи ему, Джастин.
Эйвон показал младшему брату письмо Леони. Руперт прочел его, иногда испуская восклицания, а когда кончил, сорвал с головы парик, швырнул его на пол и растоптал, бормоча всякие слова, так что леди Фанни зажала уши.
– Если ты его не вызовешь, то, Джастин… это сделаю я! – сказал он наконец, подобрал парик, отряхнул и нахлобучил себе на голову. – Пусть он горит в аду, черный негодяй! Так она незаконнорожденная его дочь?
– Нет, – ответил Эйвон. – Она его законная дочь. Я послал за Хью и Марлингом. Пора вам всем узнать историю моей малютки.
– Просила передать мне ее любовь… – У Руперта прервался голос. – Где она? Мы едем сейчас же? Только скажи, Джастин. Я готов.
– Не сомневаюсь, дитя, но сегодня мы никуда не поедем. Мне кажется, я знаю, куда она отправилась. Там ей ничто не угрожает. Прежде чем я привезу ее обратно, свет должен узнать о ней всю правду.
Руперт посмотрел на письмо, которое все еще сжимал в руке.
– «Я даже подумать не могу, что из-за меня вас очернят, – прочел он. – Сен-Вир устроит скандал». Черт меня побери, вся твоя жизнь – сплошной скандал! А она… к дьяволу! Я того и гляди расплачусь, точно баба! – Он отдал письмо герцогу. – Она сотворила из тебя проклятущего кумира, Джастин, а ты недостоин даже ножки ей целовать! – сказал он.
Эйвон посмотрел на него.
– Я это знаю, – ответил он. – Моя роль кончится, когда я привезу ее в Париж. Так будет лучше.
– Значит, ты ее все-таки любишь! – Руперт кивнул сестре.
– Я люблю ее давно, сын мой. А ты?
– Нет-нет! На ее руку я не покушаюсь, очень тебе благодарен! Она прелесть. Но жениться на ней? Никогда! Ей нужен ты, и тебя она заполучит, помяни мое слово!
– Я – «монсеньор», – ответил Эйвон с кривой улыбкой. – Я одет ореолом, но я слишком стар для нее.
В этот момент в библиотеку вошли остальные, сгорая от любопытства.
– Что произошло, Джастин? – спросил Хью. – Смерть посетила этот дом?
– Нет, мой милый. Не смерть.
Леди Фанни вскочила с кресла.
– Джастин, что… что, если она убила себя, а… а в письме написала так, чтобы ты не догадался о ее намерении? А я даже не подумала… Ах, Эдвард, я так, так несчастна!
– Она? – Марлинг обнял жену. – Ты говоришь… о Леони?
– Она себя не убила, Фанни, не тревожься. Ты забыла, что она взяла с собой горничную, – успокоил ее Эйвон.
Давенант потряс его за плечо.
– Так говорите же, Бога ради! Что случилось с девочкой?
– Она уехала от меня, – ответил Эйвон, протягивая ему письмо Леони.
Меривейл и Марлинг встали рядом с Хью, читая через его плечо.
– Господи помилуй! – вспылил Меривейл, хватаясь за эфес шпаги. – Какой злодей! Ну, теперь-то, Джастин, вы с ним посчитаетесь, и я в полном вашем распоряжении.
– Но… – Марлинг наморщил лоб. – Бедная девочка! Это правда?
Хью дочитал письмо и произнес хрипло:
– Маленький Леон! Клянусь Богом! Бедняжка!
Тут Руперт облегчил сердце, швырнув об стену свою табакерку.
– Мы сумеем отправить его в ад, не сомневайтесь! Пес! Трусливый пес! Фан, налей мне бургундского. Меня в жар бросает. Шпаги слишком хороши для этого мерзавца, черт меня возьми!
– Слишком хороши, – согласился его светлость.
– Шпаги! – воскликнул Меривейл. – Слишком быстрый способ. И вы, и я, Джастин, убьем его через две-три минуты.
– Слишком быстро и слишком неизящно. Моя месть будет более правосудной.
Хью посмотрел на него.
– Но объясни же! – сказал он умоляюще. – Где девочка? О чем вы говорите? Полагаю, ты нашел средство уплатить свой долг сполна, но как ты его нашел?
– Как ни странно, – сказал его светлость, – я совсем забыл про старую ссору. Очень удачно, что ты о ней упомянул. Чаша весов с грехами Сен-Вира опустилась очень низко. Потрудись послушать меня минуту, и ты узнаешь историю Леони.
Кратко и без обычной своей изысканной велеречивости он поведал им правду. Они слушали в ошеломленном молчании, которое продлилось и после того, как он умолк. Первым его нарушил Марлинг.
– Если это правда, то он самый отпетый преступник из всех, избежавших виселицы. Вы уверены, Эйвон?
– Безусловно, друг мой.
Руперт потряс кулаками и пробормотал что-то невнятное.
– Боже мой, мы ведь живем не в средневековье! – воскликнул Хью. – Невозможно поверить!