В сущности, любовью, которую внушает или питает замужняя женщина, менее всего можно гордиться: в мужней жене страсть к любовнику — плод безмерного тщеславия, в самом этом любовнике — плод эгоизма. Любовник замужней женщины берет на себя так много обязательств, что за столетие рождаются на свет самое большее три человека, которые эти обязательства исполняют; любовник обещает посвятить своей избраннице всю жизнь, но в конце концов неизбежно бросает ее: и он, и она прекрасно это знают, и с основания человеческого общества она всегда выказывает величие духа, а он — черную неблагодарность. Великая страсть вызывает подчас сострадание судей, ее порицающих; где, однако, видите вы страсти истинные и долговечные? Каким же могуществом должен обладать муж, дабы с успехом бороться против человека, чьи чары заставляют женщину обречь себя на нескончаемые горести?!
Мы убеждены, что, умело употребляя описанные выше средства обороны, всякий муж способен до тех пор, пока жене его не исполнится двадцать семь лет, препятствовать ей не столько выбрать любовника, сколько согрешить с ним. Конечно, кое-где встречаются мужчины, чей супружеский гений воистину не знает границ: их жены в тридцать и даже в тридцать пять лет все еще безраздельно принадлежат им душой и телом; однако подобные исключения оскорбляют и устрашают общество. Случаются они лишь в провинции, где стены домов, кажется, сделаны из стекла, а жизнь протекает у всех на виду, отчего мужья обретают над женами громадную власть. Однако это чудесное могущество, которым супруг обязан окружающим его людям и вещам, тотчас испаряется в городах, где проживает хотя бы двести пятьдесят тысяч душ.
Итак, можно считать доказанным, что переломный момент в жизни добродетельной женщины — ее тридцатилетие [290] . В эту критическую пору уследить за женой становится так трудно, что навсегда запереть ее в супружеском раю сумеет лишь тот муж, который прибегнет к последним оборонительным мерам из нашего арсенала; им посвящены Размышления о полицейском надзоре, об искусстве возвращаться домой и о перипетиях.
Брачная полиция употребляет все средства, рожденные законами, нравами, силой и хитростью, дабы воспрепятствовать вашей жене в совершении трех действий, без которых любовь, можно сказать, не существует, а именно: переписываться, видеться, разговаривать.
Полицейский надзор в той или иной степени сочетается с оборонительными мерами, которым посвящены предшествующие Размышления. Как и когда их смешивать, может подсказать лишь чутье. Система в целом весьма растяжима: смышленый муж легко угадает, каким образом ее следует применять, расширяя или сужая. Жена, находящаяся под надзором брачной полиции, может дожить до сорока лет, так и не согрешив.
Мы разделим наш трактат о полицейском надзоре на пять частей:
§ 1. О мышеловках.
§ 2. О переписке.
§ 3. О шпионах.
§ 4. О списке запрещенных предметов.
§ 5. О бюджете.
Хотя мужу, о котором мы ведем речь, приходится нелегко, мы исходим из предположения, что любовник еще не сделался полноправным гражданином его супружеских владений. Нередко муж догадывается, что его жена завела любовника, но не знает, кто из пяти или шести избранников (выше мы уже сказали, что число подозреваемых ни в коем случае не должно превосходить пяти-шести) — истинный преступник. Сомнения мужей проистекают, разумеется, из некоего нравственного недуга, излечить который вам незамедлительно поможет доктор брачных наук.
Фуше [291] располагал в Париже тремя или четырьмя домами, куда приходили люди самого высокого звания; хозяйки этих домов были всецело преданы Фуше, и преданность их обходилась государству недешево. Министр называл эти дома, где ничего не подозревавшие гости чувствовали себя совершенно непринужденно, своими мышеловками. Не один человек был арестован после бала, где блестящие парижские аристократы поневоле становились сообщниками ораторианца.
Расположить жареные орешки так искусно, чтобы женщина протянула к ним свою белую ручку и попалась в мышеловку, нелегко, ибо благоверная ваша, без сомнения, держится настороже; но не бойтесь, в вашем распоряжении по меньшей мере три вида мышеловок: НЕОТРАЗИМАЯ, ОБМАНКА и С ПРУЖИНОЙ.
Мышеловка неотразимая
Дано: мужья А и Б желают опознать любовников своих жен. Поместим мужа А в самом центре залы, перед столом, ломящимся от фруктов в хрустальных вазах, сладостей и ликеров, а мужа Б — в любой другой точке той же залы. Шампанское откупорено, глаза блестят, языки развязываются.
Муж А (очищая каштан). Что до меня, я восхищаюсь литераторами, но издали; по мне, они несносны, они навязывают нам свои мнения; не знаю, что сильнее оскорбляет нас — их пороки или их достоинства; между прочим, превосходство их ума, кажется, только лишний раз подчеркивает эти пороки и достоинства. Короче!.. (Он расправляется с каштаном.) Я согласен, что гениальные люди суть эликсиры, но не будем ими злоупотреблять.
Жена Б (внимательно слушавшая речи мужа А). Однако, господин А, вы чересчур разборчивы. (Лукаво улыбается.) Я думаю, глупцы грешат столькими же изъянами, что и люди даровитые, с той разницей, что вторых мы прощаем, а первых прощать не за что.
Муж А (уязвленно). По крайней мере, сударыня, вы не станете отрицать, что с вами литераторы держат себя не слишком любезно...
Жена Б (живо). Кто вам это сказал?
Муж А (с улыбкой). Разве они поминутно не подавляют вас своим превосходством? Слишком уж они тщеславны — почти так же, как вы сами...
Хозяйка дома (в сторону, жене А). Поделом тебе, милочка моя... (Жена А пожимает плечами.)
Муж А (продолжает свой монолог). К тому же, поскольку привычка сочетать идеи позволяет им проникнуть в механизм чувств, любовь становится для них делом сугубо физическим, и они, как всем известно, не блещут...