Говоря, он то и дело переводил глаза на сержанта, и брови его слегка задергались. Наконец, не в силах вынести парализующего взгляда Незерсола, он чуть развернулся вместе с креслом в сторону.
Хардинг бесстрастно продолжал:
— Мистер Холлидей, когда вы последний раз видели сэра Артура живым?
— В воскресенье утром, — ответил тот с готовностью. — Около двенадцати часов в его кабинете. Точнее сказать, увы, не могу. Полагаю, инспектор, с вами лучше всего быть полностью откровенным, поэтому сразу же скажу, что у нас с сэром Артуром — теперь я уже глубоко сожалею — произошел неприятный разговор.
— Ссора, мистер Холлидей?
— Нет. Однако при других обстоятельствах дело могло кончиться и ссорой, потому что у меня была причина крупно рассердиться на сэра Артура. Но я здесь гость, и это ставило меня в неловкое положение. С хозяином дома не ссорятся.
— Мистер Холлидей, повод для этого неприятного разговора был основательным?
На губах Бэзила промелькнула невеселая улыбка.
— На этот вопрос нелегко ответить, инспектор. Неприятности касаются моих личных дел, в них я не хотел бы вас посвящать. Скажу только, что я решил больше не принимать приглашений от сэра Артура.
— Разговор шел на высоких тонах? — спросил Хардинг.
— Надеюсь, с моей стороны нет. А вы небось говорите со слов Финча, но, ей-богу, он несколько сгустил краски! Кажется, он сказал суперинтенданту, что слышал яростную ссору между мной и сэром Артуром? Боюсь, это чрезмерно приукрашенная версия того, что происходило на самом деле — хотя, признаю, я несколько раз повысил голос, чтобы сэр Артур меня услышал. Выходя из равновесия, он имел привычку орать.
— Чем вы могли его рассердить?
— Многим! — ответил Холлидей с коротким смешком. — Сэр Артур не любил оказываться неправым, впрочем, как и большинство людей.
Хардинг достал записную книжку и раскрыл ее. Бэзил бросил на нее быстрый взгляд, потом снова уставился в лицо инспектору.
— Вам известно что-нибудь об этом, мистер Холлидей? — спросил Хардинг, раскладывая клочки порванного чека.
Ладонь Холлидея стиснула подлокотник и вновь расслабилась. Ответил он не сразу, сдержанно:
— Да, инспектор. Жаль, что вы нашли этот чек. Теперь вам понятно, почему я не хотел говорить, о чем у нас шел разговор с сэром Артуром.
— Полностью, — ответил Хардинг и выжидающе замолчал.
— Пожалуй, не стоит больше умалчивать, — заговорил Холлидей. — Разговор с сэром Артуром у меня состоялся именно из-за этого чека. Сэр Артур оказывал моей жене чрезмерное внимание. Поведение его я назвал псевдоотеческим. Очевидно, вы понимаете. Поэтому моей жене было трудно осадить его. Вчера утром он навязал ей этот чек, твердя, что хочет сделать ей небольшой подарок. Моя жена, конечно, отнекивалась, но он все так обставил, что ей неловко было отказаться, и в конце концов она сдалась — вместо того чтобы немедленно посоветоваться со мной. Естественно, я...
— Минутку, мистер Холлидей. В какое время сэр Артур дал этот чек вашей жене?
— Точно не могу сказать. Они тогда были в сторожке, смотрели щенков. Где-то между одиннадцатью и двенадцатью.
— Насколько я понял, они вернулись в дом почти без десяти двенадцать. Когда супруга сообщила вам о чеке?
— Немедленно, разумеется. Она решила, что так будет лучше всего — и была совершенно права.
— Где у вас происходил этот разговор, мистер Холлидей?
— Наверху. Жена поднялась снять шляпу.
— То есть в спальне?
— Камилла поднялась туда первой. Потом я — минуты через две.
— Долго вы с миссис Холлидей там оставались?
— Трудно сказать. Несколько минут. Я понял, что мне надо поговорить с сэром Артуром, и немедленно спустился вниз.
— А куда пошла ваша жена?
— Очевидно, на веранду. Когда я пришел туда, она была там.
— И долго вы беседовали в кабинете с сэром Артуром?
Холлидей задумался.
— От силы минут десять. Я изо всех сил старался держаться в рамках вежливости, но, естественно, был очень раздражен, да еще пытался раз и навсегда втолковать генералу, что он глубоко заблуждается относительно моей жены. Сэр Артур поднял крик, я понял, что дальнейший разговор ни к чему не приведет, поэтому, как видите, разорвал чек и вышел.
— А потом что, мистер Холлидей?
— Дайте припомнить. Кажется... нет, пошел наверх удостовериться, что все наши вещи уложены, вымыл руки и спустился на веранду.
— Пошли прямо туда, мистер Холлидей?
— Да... хотя нет, совсем забыл! Я зашел в бильярдную, вспомнил, что оставил там трубку. А уже оттуда вышел на веранду.
— Который час тогда был, не знаете?
— Нет, к сожалению, не обратил внимания.
— Как думаете, меньше половины первого или больше?
— Право, не могу сказать... хотя нет, погодите! Вскоре после моего прихода миссис Чадли собиралась уезжать и, кажется, сказала, что уже половина первого, так что вышел я оттуда примерно в двадцать пять минут.
— И не уходили с веранды до часу?
— Да, пока мы с мистером Гестом не пошли в кабинет.
— А кто-нибудь отлучался?
— Да, Гест.
— Не помните когда?
— Кажется, перед самым уходом миссис Чадли. Как только я сел, он принялся искать в карманах табак. Я предложил ему сигарету, но он сказал, что курит трубку.
— Сколько, по-вашему, его не было?
— Примерно с четверть часа.
Хардинг что-то записал в блокнот.
— Благодарю вас. Сержант, позвоните, пожалуйста.
Холлидей сидел, глядя на Хардинга, в неловком молчании. Потом с напускной беззаботностью выдал:
— Если могу что-то еще сообщить вам, инспектор, то, естественно, буду только рад понаушничать!..
— Пока больше ничего, мистер Холлидей, — бесстрастно ответил Хардинг и поднял взгляд на вошедшего дворецкого. — Будьте добры, пригласите сюда миссис Холлидей.
— Поищите ее в гостиной, Финч, — посоветовал Бэзил. И обратился к Хардингу: — Понимаете, она невероятно обескуражена. Да и для меня, должен сказать, это сильное потрясение. Вы не допускаете, что убийство совершил кто-то посторонний? Леди Биллингтон-Смит так в этом уверена. — Он быстро оглянулся на вошедшую жену. — А, Камилла, вот и ты! Входи, дорогая, инспектор хочет задать тебе несколько вопросов.
Хардинг встал.
— Присаживайтесь, миссис Холлидей. Да, пожалуйста. В это кресло. — И вежливо обратился к Бэзилу: — Мистер Холлидей, вас я больше не задерживаю.
— Ничего, инспектор! — ответил тот. — Я побуду здесь, подожду жену.