Он по очереди обошел с подносом Камиллу, миссис Карстерс, сэра Джулиуса и д-ра Ботвинка. Потом повернулся к Роберту.
— Ваш бокал, мистер Роберт, — сказал он. — Уже почти пора.
— Время бежит! — дико выкрикнул Роберт. Когда он поднял бокал, вино выплеснулось через край. Он окинул взглядом комнату. — А одно мы забыли, Бриггс: портьеры еще задернуты и окна закрыты. Так не полагается в сочельник. Мы должны впустить Рождество!
— Этого нельзя сделать, сэр, — возразил Бриггс. — Сейчас на дворе жестокий мороз и валит снег.
— Ну и что из того? Ведь речь идет о традиции! — Роберт оставил свой бокал на карточном столе и бросился к тяжелым портьерам. Раздвинув их двумя резкими движениями, он распахнул широкое низкое окно. Порыв морозного воздуха ворвался в комнату, и вихрь снежных хлопьев опустился на ковер. Со взлохмаченной от ветра головой Роберт стоял у черного проема, пристально вглядываясь в темноту. Потом повернулся и заговорил.
— Слушайте! — приказал он. — Слышите? Подойдите к окну все! Ближе! Камилла! Бриггс! Подойдите, Джулиус, глоток свежего воздуха вам не повредит! Слышите теперь?
Маленькая группа как зачарованная повиновалась его призыву и столпилась на пронизывающем холоде у открытого окна. Сквозь завывания ветра они расслышали отдаленный звон церковных колоколов.
— Уорбекский перезвон! Звонят в Рождество, звонят по Уорбекам! За исключением старого толстомясого Джулиуса, который выплывет, что бы ни случилось! Слушайте вы все! — Он вдруг повернулся и сделал несколько шагов к середине комнаты. Его пиджак был спереди облеплен снегом, он дышал тяжело, как будто только что закончил бег. — Я хочу объявить новость, важную новость, не пропусти ее мимо ушей, Камилла. Я…
Он вдруг замолчал. Колокольный звон прекратился. Вместо него церковные часы стали отзванивать четверть.
— Рождество! — пробормотал он. — Сначала надо провозгласить наш тост. Где мой бокал? Бриггс, олух вы этакий, куда вы дели мой бокал?
— Он на карточном столе, мистер Роберт.
— А, вот он! — Нетвердой рукой Роберт взял бокал в тот миг, когда гулко прозвучал первый удар полуночи. — Вы все готовы? За Уорбек-холл, да поможет Бог этому старому дому!
Он осушил бокал, мгновение постоял, потом лицо его ужасно исказилось, он схватился левой рукой за горло и, выпустив бокал из правой обессилевшей руки, рухнул лицом вперед и так и остался лежать ничком.
— Роберт! — Голос Камиллы был перекрыт последним гулким ударом часов.
— Он в обмороке! — воскликнула миссис Карстерс.
— А все от пьянства! — пробормотал сэр Джулиус, подходя, чтобы поднять упавшего.
Но д-р Ботвинк опередил его. Опустившись на колени возле распростертой фигуры, он поднял голову Роберта, бросил беглый взгляд на его лицо и снова опустил его голову на пол.
— Кажется, он мертв, — сказал он четко и спокойно.
После слов д-ра Ботаника наступила полная тишина. Целую минуту горстка людей стояла безмолвно и неподвижно, пятеро живых, такие же застывшие и немые, как и мертвец. Ничто не шевелилось в комнате, кроме портьер, трепыхавшихся от ветра, который дул из открытого окна. Таинственное молчание нарушил голос Камиллы, хриплый и почти неузнаваемый.
— Мертв? — пробормотала она. — Не может быть! Это… невозможно! Только что он был жив! Роберт! — Ее голос перешел в крик, она подбежала к трупу и бросилась перед ним на колени. — Роберт! Послушай меня! Ты обязан выслушать! Я ведь не всерьез сказала! Не всерьез… — Она разрыдалась.
Сэр Джулиус мгновенно очутился возле нее и поднял ее на ноги. Чтобы не упасть, она ухватилась за него, плача навзрыд и потеряв всякое самообладание.
— Держитесь, милочка! — мямлил сэр Джулиус. — Всех нас потрясло… такое дело… Я… вы… — Он растерянно оглянулся кругом. — Миссис Карстерс, не можете ли вы отвести ее наверх и уложить в постель? Ей не надо бы оставаться здесь и…
— Разумеется, разумеется! — Энергичные действия миссис Карстерс составляли приятный контраст с беспомощностью министра. — Я отведу ее наверх и останусь с ней, сколько понадобится. Бриггс, может быть, вы поможете мне увести ее в комнату? Я…
— Одну минуту! — Д-р Ботвинк вскочил. — Мне кажется неразумным, чтобы дамы удалялись сейчас.
Его спокойный властный голос подействовал на слушателей. Даже рыдания Камиллы стали тише. Д-р Ботвинк неторопливо стряхнул снег с колен, подошел к окну, закрыл его и задернул тяжелые портьеры. Завывания бури перестали слышаться, и во внезапной тишине, воцарившейся в комнате, его тщательно подбираемые слова падали в уши слушателей, как один за другим падают в тихий пруд камешки.
— Здесь приключилась внезапная смерть, — сказал он. — Насильственная смерть. За нею неизбежно — не так ли? — последует полицейское расследование. Вы, леди и джентльмены, лучше меня знакомы с процедурой, которая предписывается в подобном случае законами вашей страны, но, думается, было бы… нежелательно (скажем так!), если бы свидетелям этого трагического происшествия позволено было разойтись прежде, чем будут приняты надлежащие меры. Думаю, что, высказывая это предложение, я говорю в интересах каждого из нас.
— Надлежащие меры? — повторил сэр Джулиус.
— Надлежащие меры, как я понимаю, состоят в том, чтобы без промедления обратиться в полицию. По счастью, у нас под боком есть полицейский офицер.
— Конечно, сэр Джулиус! — вмешалась миссис Карстерс. — Доктор Ботлинг совершенно прав. Вашему человеку — как его звать? — надо сказать сейчас же. А уж он знает, что делать. Бриггс, будьте добры разыскать его и сразу же привести сюда. Боже правый, какое ужасное положение! Будь здесь мой муж, он бы знал…
Д-р Ботвинк прервал ее.
— Мне кажется, — заметил он, — что леди Камилла вот-вот упадет в обморок.
Сэр Джулиус едва успел подхватить ее. Он с помощью д-ра Ботвинка перенес ее на диван, а Бриггс тем временем пошел на поиски сержанта Роджерса. Миссис Карстерс, которая вдобавок ко всем своим добродетелям умела еще и подать первую помощь, стала ухаживать за Камиллой.
— Нет ли здесь в комнате воды? — спросила она.
— Нет, но в бутылке осталось немного шампанского, — предложил сэр Джулиус. — Может быть, капля…
— Сэр Джулиус! — прервал его д-р Ботвинк — Умоляю вас, не прикасайтесь к этой бутылке и вообще ни к чему на столе.
К этому времени у министра финансов сознание значительности своей персоны восстановилось.
— Честное слово, сэр, — сказал он, — похоже, что вы берете на себя слишком много. На что вы, собственно, намекаете?
— Я ни на что не намекаю. Но разве факты не говорят сами за себя?
— По-видимому, на основании несчастного случая с этим молодым человеком вы поспешно решили, что здесь нечистая игра?