— Веских доказательств нет, — ответил Ратлидж. — Все будет зависеть от того, что полиция и дознание скажут о его душевном состоянии. Дознание будет — можете в этом не сомневаться.

— Господи! — сквозь зубы процедил Эдвин. — Значит, выяснится, что мой брат подозревался в убийстве?

— Все существенные факты должны быть представлены.

— Это было случайное падение, — сказала Летиция. — Я знаю своего брата. Он не больше стал бы убивать себя, чем Уолтер. Не в традициях нашей семьи бежать от трудностей.

— О, заткнись, Летиция, — огрызнулся Эдвин. — Сейчас не время для напыщенности. Конечно, Питер не убивал себя. Ты согласен, Уолтер?

— Да.

— Тогда, инспектор, вот вам мнение семьи, которая знала Питера Теллера лучше, чем кто-либо еще. На его совести ничего не было. Ваши так называемые доказательства исключительно косвенные. Ваш свидетель едва ли сможет опознать мертвеца. Никакого дела нет и не было.

— Да, но есть мертвая женщина в Ланкашире. Как насчет ее?

— Понятия не имею. Такие дела я предоставляю полиции.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Ратлидж, ожидая увидеть инспектора Джессапа.

Но это оказалась Молли.

— Прошу прощения, сэр, звонят из Скотленд-Ярда. Они срочно хотят поговорить с вами.

— Спасибо. Скажите, что я сейчас подойду.

Он окинул взглядом комнату, видя облегчение в глазах присутствующих.

— Вы останетесь здесь, на ферме, до дальнейшего распоряжения, пока будет расследоваться смерть вашего брата. Когда инспектор Джессап согласится выдать тело, можете готовиться к похоронам. Я постараюсь устроить дознание как можно скорее. Конечно, вам будет не слишком приятно терпеть общество друг друга еще несколько дней, но ничего не поделаешь.

— А как же бабушка? — сказал Эдвин. — Нам нужно ехать в Лондон.

— И как быть с Гарри? — спросил Уолтер. — Что сказать ему?

— Правду, — ответила Летиция. — Что с его дядей произошел несчастный случай и все мы горюем о нем.

— Простите, но я должен идти, — сказал Ратлидж. — Еще одно дело в Лондоне требует моего внимания.

Он повернулся и вышел из комнаты.

Молли ждала в коридоре и проводила его в комнату, где стоял телефон.

Ратлидж ожидал услышать в трубке голос сержанта Гибсона, который вызовет его в Лондон для осуществления плана инспектора Майклсона. Когда старший суперинтендент брал какой-нибудь курс, сбить его с него не представлялось возможным.

Подождав, пока Молли выйдет, он взял трубку и произнес:

— Ратлидж.

— Это Ланкашир, сэр, — без предисловий начал Гибсон. — Вам нужно сразу же ехать туда. Если вы нуждаетесь в ком-нибудь, чтобы разбираться с ситуацией в Эссексе, старший суперинтендент пришлет кого-то еще из Ярда.

— Сейчас все стабильно, — ответил Ратлидж, не желая раскрывать ход расследования смерти Питера Теллера на этой стадии. Здесь были секреты, до которых ему следовало добраться, прежде чем по поводу падения Питера будет вынесен окончательный вердикт. Он не хотел, чтобы кто-то еще мутил воду.

— Хорошие новости, сэр. Вы уезжаете оттуда?

— Как только поговорю с местным инспектором Джессапом.

— Разумное решение, сэр, — одобрил Гибсон.

Ратлидж понял это как совет в данный момент избегать Лондона.

— И, мистер Ратлидж… — Гибсон понизил голос.

— Да?

— Инспектор Майклсон только что информировал старшего суперинтендента, что, по его мнению, ловушку не может захлопнуть кто-то другой. Просто дружеское предупреждение, сэр.

Глава 27

Воскресный вечер был почти невыносимым. Летиция, пожаловавшись на головную боль, извинилась и легла в кровать. Но не спала.

Она открыла окна и слышала крики сов вдали. Летиция никогда не любила сов. Их уханье говорило о горе, печали и чем-то, чего следует бояться. В детстве она бежала в кровать няни и пряталась под одеяло, спасаясь от этих звуков.

Ее мать всегда утверждала, что Летиция подслушала одного из слуг, заявляющего, что совы предвещают беду. Сама Летиция не знала, правда это или нет, но всегда чувствовала то же самое.

И конечно, после недавней смерти Питера крики совы были особенно знаменательны. Она встала, чтобы закрыть окна, но с трудом могла дышать из-за духоты.

Летиция не переставала думать о своих братьях. Они всегда были дружной семьей. Болезнь Эдвина объединила их в стремлении заботиться о его безопасности. Когда их родители умерли, на ее долю выпала забота об Эдвине, пока Питер был в армии, а Уолтер в дальних краях по делам миссии.

Теперь Питера обвиняли в хладнокровном убийстве, Уолтер стал другим после своего таинственного исчезновения, никому толком не объяснив его, кроме, возможно, Дженни, а Эдвин отдалился даже от нее.

Странно, что до сих пор существовал заговор с целью защитить Дженни — мать их наследника, самую молодую из них. Они не рассказали ей о Флоренс Теллер. Это казалось правильным. Но на дознании все так или иначе выплывет наружу. Кто-то должен рассказать ей, прежде чем вопросы полиции возбудят ее подозрения, прежде чем она публично услышит, что Питера обвиняли в убийстве.

Что-то нужно было делать и с Сюзанной. Ее беспокойство и гнев были понятны и естественны. Но ей не следовало позволять расстраивать всех, втягивая в это дело Ярд в стремлении очистить имя Питера. Она твердила о его невиновности, даже когда Летиция рассказала ей, что человек из Лондона говорил об уликах. В то же время Летиция подозревала, что Сюзанна и раньше беспокоилась о Питере. Что-то в ее глазах…

Летиция вздохнула и встала, чтобы подойти к окну, несмотря на сов.

Она была старшей. Значит, ей и распутывать этот узел. Черт бы побрал Эдвина за его поездку на похороны. Черт бы побрал Питера за то, что он потерял голову. Черт бы побрал Сюзанну за то, что она не держала язык за зубами, пока все не успокоится. И черт бы побрал Дженни за ее наивность и появление в комнатах в неподходящий момент, хотя это был ее дом. Каждый раз, когда они пытались противостоять Питеру, он был либо пьян, либо защищен присутствием Дженни.

Если бы не Дженни, Питер мог бы не умереть. Они бы выяснили, что его мучило, и приняли бы решение.

Летиция прижала холодные пальцы к смеженным векам.

Что ей делать? Как бы поступил ее отец, который не терялся ни при каких обстоятельствах, если бы одного из его сыновей обвинили в убийстве?

Она почти слышала ответ отца.

Защищать Гарри. Хранить семью. Любой ценой беречь имя Теллеров.

Летиция глубоко дышала, втягивая прохладный ночной воздух, пока у нее не заболели легкие.