Маллет откинулся на спинку стула и бросил быстрый взгляд на Джеллаби, чтобы убедиться, не хочет ли он задать какой-нибудь вопрос, и тот без малейших колебаний воспользовался предоставленной возможностью.
— Скажите, почему ей так хотелось, чтобы вы вышли замуж за мистера Филипса? — со свойственной ему прямолинейностью спросил он.
Мисс Браун восприняла вопрос на редкость спокойно. Более того, тут же ответила, глядя следователю прямо в глаза, чем заставила его заерзать на стуле:
— Она считала, что мне обязательно надо выйти замуж. Мисс Дэнвил была уверена, что у каждого есть свое пред назначение в жизни, которое надлежит выполнить, и что мое заключается в замужестве. Когда Томас… когда мистер Филипс начал за мной ухаживать, у меня не было никого, с кем можно было бы посоветоваться, кому можно было бы довериться, поэтому я была от души рада ее искренней готовности помочь мне. Он ей очень нравился, но она никогда даже не пыталась хоть как-то на меня повлиять. Только высказывала свое личное мнение. Вот и все.
— Насколько я понимаю, другие относились к этому совершенно иначе, заметил Джеллаби. — Так что…
— Их отношение меня совершенно не интересовало, — не без нотки высокомерия оборвала его мисс Браун.
— Вам, случайно, не приходит на ум кто-то, у кого могли быть достаточно веские причины любыми способами воспрепятствовать вашему браку с мистером Филипсом? — не отставал инспектор.
— И убить для этого бедняжку мисс Дэнвил? Интересно, как бы это могло хоть чему-то воспрепятствовать? — недоуменно пожав плечами, возразила мисс Браун. — Не знаю, как вам, а мне это представляется просто абсурдным.
Что и на самом деле иначе чем абсурдным назвать было трудно.
— Хорошо, мисс Браун, — вмешался Маллет, — мы вам крайне признательны за то, что вы ответили на все наши вопросы. Вам остается только постараться вспомнить и пересказать нам все, что произошло в прошлую пятницу.
Рассказывать ей, как выяснилось, было особенно нечего, но даже то, что она могла сообщить, приходилось из нее буквально вытаскивать клещами. Как только разговор вернулся к реальным событиям дня убийства мисс Дэнвил, она заметно занервничала и замкнулась в себе.
Накануне она была в Лондоне в отпуске по своим личным делам, вернулась поездом где-то в середине дня, затем, придя на работу, услышала громкий свист кипящего чайника, а мистер Петигрю послал ее узнать, что случилось, и она, подойдя к двери, увидела, что та закрыта. Вот и все.
В какое время она пришла на работу? Точно сказать трудно. Сколько она пробыла в своем офисе, прежде чем услышала свист чайника? Она уже не помнит. Ну, скажем, сколько до того, как мистер Петигрю послал ее узнать, в чем дело? Она отрицательно покачала головой, заметив:
— Не знаю, наверное, минуту или две.
— Должно быть, несколько дольше, — терпеливо поправил ее Маллет. — Видите ли, как сказал нам сам мистер Петигрю, он отправил вас узнать, почему никто не выключает чайник, как только вы вошли в его кабинет, а к тому времени чайник свистел уже достаточно долго… по его мнению, по меньшей мере минут пять или шесть. Значит, именно это время вы и находились у себя в комнате, прежде чем вошли в его кабинет.
Мисс Браун задумчиво опустила глаза, потом признала, что, скорее всего, так оно и было.
— Вы не могли бы постараться вспомнить, что вы все это время делали? Случайно, не ходили в женский туалет?
— Нет, вряд ли, — с некоторым сомнением ответила мисс Браун.
— Ну тогда…
Мисс Браун устало поднесла руку ко лбу.
— По-моему, я писала письмо, — сказала она наконец.
— Тогда все ясно, — успокоил ее Маллет, понявший: девушка настолько устала и нервничает, что продолжать допрос бессмысленно. Поэтому он задал ей всего один, последний вопрос: — Скажите, в течение всего этого времени, до того как обнаружили, что дверь заперта, вы не видели кого-нибудь поблизости от подсобки?
Мисс Браун, по-прежнему глядя себе под ноги, молча покачала головой.
— Что ж, тогда не смеем вас больше задерживать. Всего хорошего, мисс Браун, и, если позже вы еще что-нибудь вспомните, пожалуйста, не сочтите за труд сообщить нам.
— Забавно, как она замкнулась, едва ее спросили о пятнице, — заметил Джеллаби после того, как мисс Браун вышла.
— Да. Это было особенно заметно по сравнению с ее готовностью, даже явным желанием обсуждать свои личные дела. — Маллет согласно кивнул. — Тому, конечно, имеется несколько объяснений.
— Шок? Нервы? Чувство вины?
— Вполне возможно. Хотя если последнее, я бы, признаюсь, здорово удивился. Она произвела на меня впечатление искреннего человека.
— Глаза, ее глаза, — невнятно, как бы в задумчивости пробормотал Джеллаби. — Просто удивительные. Ее лицо выглядит совсем другим, когда видишь ее глаза. В них сила и решимость. Я бы сказал, она куда круче, чем кажется на первый взгляд.
— А может, именно ее глаза и привлекли мистера Филипса, а не ее деньги, как считает миссис Хопкинсон?
— Надо бы поскорее побеседовать с этим Ромео, как вы считаете?
— Побеседуем. Прямо сейчас. Впрочем, лично я не ожидал бы от него ничего романтического, иначе можно быстро разочароваться.
Если в мистере Филипсе действительно не было ничего романтического, когда он вскоре предстал перед детективами, то в остальном упрекнуть его было практически не в чем: спокоен, серьезен, учтив и, насколько позволяла его память, полон готовности помочь. Беседа протекала гладко, хотя и чересчур многословно.
— Мистер Филипс, вы хорошо знали покойную мисс Дэнвил? — был первый вопрос Маллета после того, как они закончили обычные предварительные формальности.
— Думаю, да, очень хорошо, — не колеблясь ответил Филипс. — Это стало возможным во многом благодаря ее довольно тесной дружбе с мисс Браун. Дело в том, что мы с мисс Браун… Наверное, мне следует объяснить вам…
— Не обязательно. Основные факты мисс Браун нам уже поведала.
— Не мешало бы ей и мне побольше о них поведать, — с сожалением произнес Филипс. — Боюсь, в настоящее время наши отношения, как бы это сказать… еще слишком неопределенны. То есть никаких сомнений нет, но мне до сих пор так и не удалось уговорить ее назвать точный день нашей помолвки. Впрочем, я, кажется, отклонился от темы. Вы ведь спрашивали меня о мисс Дэнвил…
— Вы, вероятно, прекрасно знали, что поведение мисс Дэнвил иногда было… несколько эксцентричным?
— Конечно, знал. Равно как и то, что она частенько страдала приступами душевного расстройства, — четко ответил Филипс.
— Знание этого, очевидно, не могло тем или иным образом не повлиять на ваши дружеские отношения с ней?
Филипс немного помолчал, прежде чем ответить, а когда наконец заговорил, его желание тщательно подбирать слова было более чем очевидно.