— Он не мистер. Он судья суда графства. Они хотят, чтобы я его подменил. Семь гиней в день плюс расходы. Открытие сессии в Дидфорде завтра. Как ты и сказала, ничуть не смешно. Но все-таки...
Петтигрю высморкался, протер очки и снова посерьезнел.
— Двенадцать... нет, тринадцать лет назад я подавал на эту должность, — сказал он. — Меня отклонили — думаю, потому, что, мол, староват, к тому же считали шельмой. Если бы вместо Джефферсона взяли меня, я уже почти заработал бы пенсию. А теперь он сломался, и хотят, чтобы я его заменил. Ну не странная ли штука жизнь?
Петтигрю взглянул через окно на длинный гребень Тисового холма, четкий и ясный на фоне темнеющего неба.
— Мне его будет не хватать, — сказал он. — А впрочем, суд — это тоже способ познакомиться с соседями.
Дидфорд — его полное название. Дидфорд-Парва (Дидфорд-Магна — крошечная и всеми забытая деревушка выше по долине) — маленький ярмарочный городок, деловой и торговый центр округа, в котором находится Тисбери. А еще это центр окружного судопроизводства. Местные судьи на еженедельных сессиях разбирают тяжкие и мелкие уголовные нарушения жителей округа. Их гражданских диспутов едва хватает для оправдания визита судьи из суда графства раз в месяц. Фрэнсис Петтигрю, недавно назначенный заместитель этого судьи, занимая свое кресло в захудалом зальчике, подумал, что ему даровано малой кровью быть посвященным в таинства судопроизводства. Список дел на слушания был коротким, и, помимо полудюжины или около того стряпчих, сидящих за отведенным им столом, собралось не более двадцати человек.
— Слушается дело, — рявкнул секретарь суда откуда-то из-под судейского возвышения, — «Спокс против Грэнтли». — Он повернулся и сунул на стол судье голубую бумагу.
На место свидетеля прошел вразвалочку кряжистый пожилой человек, похожий на бродягу, и не успел Петтигрю опомнится, как слушания начались.
Встал стряпчий с лицом как топор:
— От имени кредитора, ваша честь. Мистер Грэнтли, вы должны пятьсот девятнадцать фунтов. Вы в состоянии заплатить?
— Фунт в месяц, — спокойно сказал мистер Грэнтли.
— Сколько? — ахнул Петтигрю.
Очевидно, сочтя, что заместитель глуховат, представитель кредитора прогремел:
— Он предлагает фунт в месяц. Ваша честь поднимет до тридцати шиллингов?
— Да, если хотите, — слабо выдавил Петтигрю.
Обе стороны как будто были полностью удовлетворены. Кряжистый отрывисто кивнул и вразвалочку покинул суд. Петтигрю во все глаза смотрел ему вслед, недоумевая, какой тайной магией он выманил кредит пятьсот девятнадцать фунтов. Мистеру Грэнтли было уже за шестьдесят. Если платить по такой снисходительной ставке, сколько ему стукнет к тому времени, когда его долг наконец будет уплачен? Он старался подсчитать это в уме, когда вдруг сообразил, что голубой листок исчез и его место занял другой.
— «Инглсон против Уотса», — возвестил секретарь.
Топоролицый вскочил снова:
— Должник не явился. Перенос на следующее заседание с обычным уведомлением?
— Как вам угодно, — сказал Петтигрю. Право же, синекура да и только. Он взял себе на заметку спросить у секретаря, что такое «обычное уведомление».
Еще три или четыре должника стремительно сменили друг друга на месте свидетеля. Все они задолжали суммы, головокружительно несоизмеримые с их доходами, у каждого имелось не меньше четырех малолетних детей, которых надо кормить, и их долги касались в основном удовлетворения таких жизненных потребностей, как телевизор или обеденный гарнитур. Их кредиторы — или, как правило, представители кредиторов — охотно соглашались на предложения, обещавшие им возмещение в среднем за двадцать пять лет, в том случае, конечно, если выплаты будут производиться.
«Почему я всю жизнь тратил время и силы на оплату счетов? — подумал Петтигрю. — Просто уму непостижимо». Он приказал отправить еще одно обычное уведомление, а затем заинтересованно выпрямился, услышав знакомую фамилию.
— «“Мил и Молт лимитед” против Уэндона».
Синий листок запротоколировал решение о взыскании двадцати пяти фунтов двенадцати шиллингов восьми пенсов.
— Мистер Уэндон, как вы предполагаете выплатить свой долг?
Мистер Уэндон не предложил какой-либо суммы в месяц. Он просто обратил пару честных голубых глаз на судью и заметил:
— Факт в том, ваша честь, что корм был отвратный. Определенно плесневелый.
— Суть не в этом, — вмешался стряпчий — на сей раз не топоролицый, а багровощекий с усами, — который, как видно, делил с первым большую часть этой неблагодарной практики. — Совершенно не в этом. И против вас выдвинуто...
— Я едва из-за него трех молоденьких свинок не лишился, — продолжал мистер Уэндон. — Пришлось звать ветеринара. Я еще должен ему пятерку за труды.
Слушая, как он говорит, нетрудно было поверить, что Горацио Уэндон воспитывался с племянником леди Ферлонг в Харроу. Внешне, однако, он делал мало чести этой или другой привилегированной частной школе. Одет он был, возможно, чуть лучше мистера Грэнтли, но только самую чуточку, и был значительно грязнее. От места дачи показаний слабо веяло свиным навозом. Его лицо было не лишено достоинства, но имело безошибочное выражение человека, глубоко обиженного и смирившегося с тем, что его обида никогда не получит возмещения.
— Давайте-ка проясним, — сказал Петтигрю. — Насколько я понимаю, это счет за корм, поставленный вам...
— Если вы называете это кормом, то да.
— За который вы не заплатили.
— Конечно, нет. Вы заплатили бы?
— Давайте пока меня не касаться. Долг подали к взысканию?
— Вот именно.
— Вы сказали судье, что корм был некачественный?
— Сказал судье? Нет, меня там не было. У меня в тот день, кажется, свинья должна была пороситься. Так или иначе, я не пошел.
— И вам не пришло в голову проконсультироваться у юриста?
— Юриста? — Лицо мистера Уэндона являло собой верх презрения. — Нет уж, спасибо. С меня юристов хватит.
— Тогда, боюсь, вам придется заплатить.
— Если вы так говорите... — устало отозвался мистер Уэндон. Прения он прекратил явно с облегчением, словно не имея сил протестовать против судебных преследований, и лишь добавил: — Видели бы вы этот корм!
— А теперь, мистер Уэндон, — сказал багровощекий стряпчий, который метафорически закусил не удила, а буквально собственный ус во время этого пустого диалога, — как вы собираетесь выплатить свой долг?
— В том-то и суть. Я тоже про то. Как?
— Вы ведь фермер?
— Лично я предпочитаю называться мелким землевладельцем.