— Внутренний или городской? — уточнила секретарь.
— Давайте оба.
Он все же набрал номер замначальника отдела — чем черт не шутит?
— Ростоцкая слушает, — раздалось в трубке.
Чикуров назвал себя и попросил разрешения зайти.
— Я вас жду, — сказала Стелла Григорьевна.
Её кабинет находился на самой верхотуре. Из окна разворачивалась панорама Москвы. Ростоцкой было лет тридцать. Не очень высокая, но стройная, ладная, она сидела за столом над ворохом деловых бумаг. Какие-то сметы, отчёты, гроссбухи…
— Извините, что я задерживаю вас в неурочное время… — начал было Игорь Андреевич после взаимного представления, но Стелла Григорьевна прервала его.
— О чем вы! — усмехнулась она. — Не помню уже, когда уходила в шесть.
— Так много дел?
— Дел мало, бумаг много, — вздохнула Ростоцкая. — И самое страшное — их количество растёт не по дням, а по часам!
— А как же борьба с бюрократизмом? — спросил Чикуров. — Вернее, с пресловутым бумажным девятым валом?
— Борьба сама по себе, бумажный вал — сам по себе, — снова усмехнулась Стелла Григорьевна. — Вроде говорим все правильно, принимаются нужные постановления, но что-то не срабатывает. — Она спохватилась. — Извините, вас конечно же интересует не это. Позвольте спросить, чем обязана визиту?
— Я расследую дело о гибели Варламова.
— Боже мой, просто не верится!
Стелла Григорьевна прижала ладони к лицу, некоторое время сидела так, не произнося ни звука, потом достала платок, промокнула им уголки глаз.
— Это ужасно! — сказала она дрогнувшим голосом. — И так несправедливо: погибнуть в расцвете лет. — Она закурила. — Ким Харитонович мог сделать столько полезного, хорошего! Скажите, как это произошло?
— Увы, — развёл руками Игорь Андреевич. — Пока неизвестно.
— Неизвестно? — удивилась Ростоцкая. — Странно… Я вчера смотрела фильм, там убийство раскрывают за сутки!
— Выходит, у меня ещё есть шансы, — невесело улыбнулся Игорь Андреевич. — Я принял дело к своему производству… — он посмотрел на часы,
— шесть часов сорок минут тому назад. И посему не будем терять драгоценные секунды.
Ростоцкая кивнула, мол, к вашим услугам. Но когда Чикуров достал бланк протокола допроса свидетеля, лицо у неё так же, как и у Паршина вытянулось. Но Стелла Григорьевна ничего не сказала, лишь насторожилась.
Следователь занёс её данные в протокол. Ростоцкой шёл тридцать первый год. Незамужняя.
— Давно знаете Варламова? — спросил Чикуров.
— Четырнадцать лет… Подумать только, почти половину сознательной жизни! Я ведь пришла к нему работать сразу после школы. Ким Харитонович был тогда начальником главка. А потом уже его назначили замминистра. Два последних года у него другая секретарша. А я — вот. — Она показала на стены кабинета.
— Что можете сказать о Варламове?
— Так он меня, можно сказать, в люди вывел! В институт заставил поступить! Прекрасный был человек, что и говорить. — Она снова вздохнула. — Партиец не на словах, а на деле. Принципиальный, требовательный. Но это, как вы сами понимаете, не всем нравится.
Когда Чикуров поинтересовался, что и кого Ростоцкая имеет в виду, она стала говорить об анонимках, о пресловутом партсобрании и Золотухине. Игорю Андреевичу пришлось выслушать почти то же, что он узнал от первого заместителя министра.
— Стелла Григорьевна, — спросил Чикуров, когда она замолчала, — вы, как бывший секретарь, видимо, довольно хорошо были осведомлены о жизни Кима Харитоновича. Скажите, могли его убить?
— Убить? — переспросила Ростоцкая. — За что?
— Подумайте… И если да, то кто?
— Даже представить себе не могу. Золотухин исключается. Вы не можете себе представить, как он переживал, что его занесло на том собрании! А кто другой — не знаю. Да и не верю…
Следователь осторожно спросил, известно ли ей, какие были отношения в семье Варламова. Ему показалось, что вопрос этот смутил Ростоцкую. Однако она быстро взяла себя в руки.
— Ким Харитонович, насколько я помню, никогда слова плохого не говорил ни о жене, ни о детях. Сам был очень внимателен и заботлив к ним. Настоящий муж и отец! — сказала Стелла Григорьевна. — Правда, относился к своим без лишней сентиментальности.
Затем разговор коснулся увлечений Варламова.
— Какие там увлечения! Работа отнимала у него все время и силы. Единственно, что он любил, так это водить машину. Заядлый автомобилист. Шутил, что в нем умирает классный автогонщик. Говорил, что за рулём отдыхает телом и душой.
— Когда же он успевал, если, как вы говорите, был донельзя загружен работой?
— Из дома — на работу, с работы — домой… У него была собственная «Волга» с форсированным двигателем.
— Но ему же полагалась персональная? — удивился следователь.
— Была персональная и два сменных шофёра, но Ким Харитонович ею не пользовался. Все считали, что чудит. Другие норовят за счёт государства, сами эксплуатируют да ещё их жены, дети. А Варламов даже в Совмин, ЦК или на объекты ездил на собственной.
— Что же делали его шофёры?
— Козла забивали, — ответила Ростоцкая и вдруг заволновалась. — Я думаю, эта страсть к быстрой езде и погубила его! Я как-то сидела с ним в машине, так столько страху натерпелась! Всю дорогу глаза закрывала!
Сообщение Ростоцкой было весьма важным.
«А может, это действительно явилось причиной несчастного случая?» — подумал Чикуров.
Он колебался, стоит ли затрагивать вопрос о тысячах, найденных в чемодане погибшего, и в конце концов решил не говорить об этом с Ростоцкой. Происхождение денег пока неизвестно, и в случае если они принадлежат кому-нибудь другому, на честь Варламова может быть брошена тень.
Памятуя о том, что «Жигули», в которых обнаружили тело замминистра, зарегистрированы в Барнауле, Чикуров спросил у Ростоцкой, были ли у Варламова там друзья или знакомые.
— По службе, видимо, были… Вернее, подчинённые. А что касается друзей, таких не знаю, — ответила Стелла Григорьевна.
Следователь закончил допрос, оформив его как положено. На улицу он вышел около девяти часов вечера.
Подъезжая к дому, Игорь Андреевич вдруг вспомнил звонок жены. Надя позвонила, когда его вызвал шеф, и Игорь Андреевич спешил.
— Постарайся сегодня не задерживаться, — только и успела сообщить жена.
Чикуров пообещал, но забыл про это. И теперь мучился, что не перезвонил домой и не узнал, для чего нужно было прийти с работы вовремя.
Когда Игорь Андреевич переступил порог своей квартиры, то в открытую дверь большой комнаты увидел праздничный стол.