Робкий стук в дверь возвестил всего лишь о повторном появлении Лиззи, вошедшей в комнату с серебряным подносом, на котором стояли графин, два бокала из фамильного уотерфордского набора и сухарница с серебряной крышкой. Мистер Карлтонн, увидев, что графин вот-вот соскользнет с подноса, быстро поднялся и подхватил поднос со словами:
– Хорошая девочка! Ну, беги!
– Да, сэр! Спасибо, сэр! – ответила Лиззи, выбежав из комнаты, словно вырвалась из клетки с тиграми.
Мисс Уичвуд, глядя на свои любимые уотер-фордские бокалы, сказала:
– Что это нашло на Лимбери, что он послал сюда мои лучшие бокалы? Я пользуюсь ими только для приемов? Должно быть, вы испугали его до полусмерти, так же как и бедняжку Лиззи!
– Ничего подобного! – отозвался мистер Карлтонн, наливая вино в хрустальный бокал. – Лимбери просто действует сообразно случаю. Хороший дворецкий всегда в курсе дела! Ну вот, любимая, посмотрим, поможет ли вам мое лекарство!
Мисс Уичвуд взяла у него стакан, но отказалась выпить, если он не присоединится к ней. Поэтому он налил второй бокал и как раз поднял его, чтобы осушить за ее здоровье, как в комнату ворвалась чрезвычайно взволнованная мисс Фарлоу, замерла на пороге и зловеще каркнула:
– Так!
Мисс Уичвуд от неожиданности плеснула бургундским на пеньюар. Она отставила бокал в сторону и, пытаясь вытереть пятно носовым платком, сердито сказала:
– Мария, ну как ты могла? Посмотри, что я из-за тебя наделала! Что тебе нужно?
– Я здесь, Эннис, чтобы предостеречь тебя от последствий твоего собственного легкомыслия! – заявила мисс Фарлоу. – Как ты можешь принимать представителя мужского пола в спальне. Да еще в пеньюаре! Сэр, я должна попросить вас немедленно уйти!
– Вы хотите сказать мне, что это пеньюар? – прервал ее мистер Карлтонн, и в его глазах блеснул опасный огонек. – Что ж, в таком случае это самый элегантный пеньюар, какой я когда-либо видел, а я думаю, что видел их в свое время множество… да еще и платил за них!
– Так!
– Ради бога, Оливер!.. – умоляюще прошептала мисс Уичвуд.
Дрожа от праведного гнева, мисс Фарлоу заклеймила манеры и нравы мистера Карлтонна, а также бессовестное пренебрежение правилами поведения, соблюдаемыми каждым мужчиной, который отваживается назвать себя джентльменом. Он уже собрался было дать ей достойную отповедь, но тут же передумал, увидев глаза мисс Уичвуд. Увидел и сказал только:
– Ну вот, теперь, когда вы убедили меня, мэм, что я закоснел в безнравственности настолько, что мне не помогут даже молитвы, может быть, я могу предложить вам покинуть эту сцену порока?
– Ничто, – заявила мисс Фарлоу, – не заставит меня выйти из этой комнаты, пока остаетесь вы, сэр! Я не знаю, каким образом вы проникли сюда…
– Прошу тебя, Мария, прекрати молоть эту мелодраматическую чепуху и уйди! – проговорила мисс Уичвуд. – Мистер Карлтонн не проникал в мою комнату! Он пришел сюда по моему приглашению, и, если мне придется еще хоть минуту слушать твои проповеди, у меня начнется истерика!
– Сэр Джоффри поручил тебя моим заботам, Эннис, и никто не сможет сказать, что я не оправдала его доверия! Поскольку Джерби пренебрегла своим долгом – и это меня нисколько не удивляет, потому что я всегда считала, что ты позволяешь ей слишком много, и она стала чрезмерно значительна в собственных глазах…
– Да прекратите, женщина! – сказал мистер Карлтонн, подходя к двери и открывая ее. – Мисс Уичвуд попросила вас выйти, и я приложу все усилия, чтобы проследить за выполнением ее просьбы! Не заставляйте меня ждать!
– И оставить свою подопечную без защиты? Никогда! – героически заявила мисс Фарлоу.
– Ради бога! – воскликнул мистер Карлтонн, теряя терпение. – Какого черта, полагаете, я собираюсь с ней делать? Изнасиловать? Даю вам тридцать секунд на то, чтобы вы покинули комнату, и, если вы к этому времени не окажетесь за дверью, я выставлю вас силой!
– Грубиян! – вскрикнула мисс Фарлоу, залившись слезами. – Угрожать насилием беззащитной женщине! Погодите, вот сэр Джоффри узнает обо всем!
Не обращая внимания на ее слова, он стоял не отрывая взгляда от часов. Мисс Фарлоу колебалась между героизмом и страхом. Он с щелчком закрыл крышку часов и угрожающе двинулся к мисс Фарлоу. Ее смелость улетучилась. Она пронзительно вскрикнула и выбежала из комнаты.
Мистер Карлтонн закрыл дверь и принялся за более приятное занятие – успокаивать взвинченные нервы мисс Уичвуд. Он преуспел в этом настолько, что вскоре не только ее лихорадочный пульс стал тише, но ему удалось также убедить ее допить бургундское и съесть кусочек печенья.
Состояние мисс Фарлоу было куда хуже. Сообщение Джерби, которая стояла на площадке перед дверью, что у мисс Уичвуд посетитель и она не желает, чтобы ее беспокоили, разбудило всю тлеющую в ее душе ревность. Она заявила Джерби, что та не имела никакого права проводить визитера в комнату мисс Уичвуд, неосмотрительно присовокупив к этим словам еще следующее:
– Тебе следовало спросить разрешения у меня или у леди Уичвуд! Кто этот посетитель?
– Человек, один разговор с которым принесет ей больше пользы, чем сто разговоров с вами, мисс! – ответила Джерби, не удержавшись от того, чтобы не поддеть мисс Фарлоу. – Это мистер Карлтонн!
Мисс Фарлоу сначала просто не поверила своим ушам, а затем ощутила сильнейший шок. В ее непорочном сознании все мужчины – за исключением, конечно, врачей, отцов и братьев – являли собой потенциальную угрозу девичьей добродетели. Даже если бы в комнате Эннис сидел лорд Бекием, она чувствовала бы своим долгом указать ему на то, что неприлично посещать леди в ее спальне, при том, что на ней поверх ночной сорочки надет только пеньюар. Но лорд Бекнем – истинный джентльмен! – и не подумал бы компрометировать даму таким скандальным образом. Что же касается Эннис, которая не просто терпела, но и практически поощряла мистера Карлтонна в его возмутительном поведении, мисс Фарлоу могла лишь предположить, что ее бедная дорогая кузина лишилась рассудка. Поскольку ей (беззащитной женщине) не удалось заставить этого грубияна удалиться из комнаты мисс Уичвуд, оставалось одно – изложить всю эту историю сэру Джоффри сразу же, как он вернется с прогулки вместе с леди Уичвуд. С этим намерением она помчалась вниз, репетируя про себя свою роль в предстоящей драме и тем самым доводя себя до истерического состояния. Сэра Джоффри она встретила как раз в тот момент, когда он собирался войти в гостиную.
Они с леди Уичвуд вернулись домой несколько минут назад. К счастью, леди Уичвуд сразу же поднялась в детскую, чтобы проверить, не повредила ли Тому первая после болезни прогулка на улице, поэтому она не услышала тех ужасных новостей, которые мисс Фарлоу так жаждала поведать ей.
Сэру Джоффри повезло меньше. Порадовав себя стаканчиком шерри, он поднимался по ступенькам на второй этаж, когда на него с криком налетела мисс Фарлоу:
– Кузен Джоффри! О, кузен Джоффри! Слава богу, вы пришли!