Обнаружив силу своего взгляда, Симон стал пользоваться им все чаще. В его внешности было что-то совершенно особенное, какая-то неуловимая властность и надменность, предполагающие стальную волю. Монлис считал, что это кровь Мальвалле, и только усмехался, наблюдая за ним. Он поставил Симона во главе своей стражи и с удовольствием следил за его беспощадными методами. Фальк не оказывал слуге никакой видимой поддержки, не выяснял, как тот намерен действовать. Но Симон и не нуждался в помощи, так как без труда справлялся со своими обязанностями. Поначалу, когда он вмешивался в ссоры, ему приходилось сталкиваться с сопротивлением и ответными ударами. Но это продолжалось недолго, вскоре солдаты поняли, что непослушание вызывает у их начальника ужасный гнев, а в результате его ударов появляются сломанные ребра и вывихнутые челюсти. Поэтому противостояние требованиям Симона быстро прекратилось. Кроме того, его решение в спорных вопросах всегда было беспощадно справедливым. Именно поэтому никто на него никогда не жаловался милорду Фальку.
Несмотря на суровость и холодность Симона, его все любили. Недовольных ворчунов становилось все меньше, потому что он был скор на расправу. Его мораль казалась странной, а советы удивляли. Однако вскоре все убедились, что они всегда правильные и мудрые.
Однажды часовой, стоящий на стене, рассказал ему о своей проблеме. Один из его товарищей постоянно портил ему жизнь. В этот день, например, незаметно подставил ему копье под ноги так, что он упал. Теперь ему очень хотелось отомстить. Часовой попросил Симона о помощи.
– Ты должен уметь сам постоять за себя, – коротко ответил тот.
– Но, сэр, если я ударю его так, как он этого заслуживает, вы посадите нас обоих в темницу за драку или прикажете наказать кнутом.
– Но зато ты ему отомстишь, – пояснил Симон и ушел, оставив солдата в недоумении. Но часовой явился к нему снова:
– Сэр, если я затею драку с моим противником, вы нас обоих накажете? Симон безразлично кивнул.
– Но если я его как следует поколочу, он, наверное, перестанет приставать ко мне.
– Верно, – подтвердил парень.
– Тогда я все-таки поколочу его, – решил наконец часовой и решительно зашагал прочь.
В результате произошла драка, и Симону пришлось обоих солдат посадить под замок на двадцать четыре часа. Но ни один из них не пожаловался на него. Симон прекрасно знал своих людей, и его методы управления ими были такими же жестокими и грубыми, как они сами. Он был хозяином, и ни один из его подчиненных в этом не сомневался.
Фальк, наблюдавший за ним издали, только хлопал себя по ляжке и довольно посмеивался.
– Этот мальчишка – настоящий мужчина, – восторженно повторял он. – Где еще найдешь такого?
Когда Симону исполнилось семнадцать лет, дела в Уэльсе и на севере Англии достигли кризиса. Шел 1403 год. Боленброк сидел на троне вот уже четыре года, а его сын Генрих Монмут возглавлял правительство Уэльса. И хотя Генриху было только шестнадцать лет и правил принц всего несколько месяцев, он уже успел предпринять карательную экспедицию в Северный Уэльс и нанести серьезные потери мятежнику Оуэну Глендерди. Однако теперь отважный Перси Хотспур вместе со своим отцом графом Нортумберлендским и дядей графом Уорчестером поднял на севере знамя мятежа против короля и был готов отправиться на соединение с войсками Глендерди в Уэльсе.
В июле эти события впервые коснулись милорда Монлиса, хотя он уже давно был воинственно настроен и метался по замку, размышляя, стоит ли ему с его войском присоединиться к принцу. Из-за этих колебаний Фальк постоянно находился в плохом настроении, так что приближаться к нему было опасно. Только Симон понимал причину его раздражительности, но не показывал виду. Он тоже внимательно следил за событиями, скрывая за своими обычными немногословностью и непроницаемостью страстное желание отправиться из мирного замка Монлис в Шрусбери, где остановилось немногочисленное, слабовооруженное войско принца Уэльского.
В начале июля в замок Монлис на загнанной лошади, бока которой были в пене, а ноги дрожали, примчался пропыленный, изнемогающий от усталости гонец.
– Именем короля! – крикнул он часовым у подъемного моста и, промчавшись по нему, поскакал извилистой тропинкой к замку.
У больших ворот его встретил Симон, который возвращался после занятий по стрельбе из лука.
– Именем короля! – повторил гонец, устало слезая с лошади. – Скажите, сэр, дома ли милорд граф?
– Да, – ответил Симон и обратился к одному из часовых: – Отведи лошадь на конюшню, Уильям, и прикажи, чтобы о ней позаботились. Пойдемте в замок, сэр. – Он провел гонца короля через большой центральный холл, где слуги убирались после обеда, в комнату, в которой когда-то сам впервые встретился с Фальком. Тот же кожаный занавес загораживал дверной проем. Откинув его, Симон пропустил гонца вперед и спокойным голосом оповестил Монлиса:
– Милорд, к вам посланец короля. – Затем, опустив занавес, снова отправился стрелять из лука.
Когда Симон наконец вернулся, посланник уже отбыл, а Фальк его разыскивал. Еще не переступив порога замка, парень услышал, как милорд выкрикивает его имя. Неторопливо войдя в холл, он увидел старшего Монлиса стоящим у подножия винтовой лестницы. Алан сидел в огромном кресле, у потухшего камина. Было сразу заметно, что он взволнован и нервничает.
– Вы звали меня, милорд? – спросил Симон, шагая по каменному полу. Фальк резко развернулся:
– Ну наконец-то! Где ты пропадал, щенок? Я охрип из-за тебя, беззаботный дурак! Симон прислонил свой лук к стене.
– Я практиковался в стрельбе, сэр. Чем могу служить?
– Ах, значит, ты стрелял! – заревел Монлис. И вдруг внезапно успокоился. – Ну что ж, твое искусство скоро понадобится. Подойди-ка поближе!
Парень подошел, и Фальк вручил ему листок бумаги. Симон не спеша читал его, пока милорд пыхтел и топал ногой, как стреноженный боевой конь, потом, нахмурившись, возвратил послание короля.
– Видимо, придется повоевать, – произнес он и спокойно добавил: – Мы будем готовы через три дня.
Монлис расхохотался, затыкая письмо за пояс:
– Ах ты, хладнокровный лягушонок! Неужели это пустяк, что король приглашает меня присоединиться к нему в Шрусбери?
– Нет, это просто великолепно, но, по-моему, глупо горячиться по этому поводу.
– Святая Богородица! Но почему? – возмутился Фальк.
– Можно гораздо лучше и быстрее все сделать, если не терять голову.
– Ну и мудрец! – затрясся от хохота Монлис. – Можно подумать, что ты принимал участие уже в десятке войн! Садись, дорогой Симон, я хочу посоветоваться с тобой. Только посмотри на Алана, как он возбужден! Напрасно переживаешь, Алан, я не возьму тебя с собой.
Тот вспыхнул:
– Как же так, сэр?! Почему я не могу поехать с вами?