Линли повернул машину к Булстрод-Гарденз, где мокро-серый туман одерживал победу над светом и только у самых фонарей становился золотым. Линли въехал на полукруглую дорожку, усыпанную ковром листьев, которые ветер сбросил с тонких березок. Сидя в машине, Линли задумчиво смотрел на дом, оценивал улику, которую взял с собой, размышлял о рисунках Елены, об их связи с порванным холстом, о текстофоне и пытался расположить события во времени. Вопрос времени сейчас главный, он определяет дальнейший ход расследования.
Сначала она уничтожила изображение падчерицы, но, не получив истинного и настоящего удовольствия, решила подобраться к самой Елене, утверждает Глин. Она остервенело била Елену по лицу, как кромсала и резала холст, озверев от желания убить.
Больная фантазия, подумал Линли. Но часть ее близка к реальности. Линли сунул полотно под мышку и пошел к входной двери.
Ему открыл Гарри Роджер, следом неслись Кристиан и Пердита.
— Ты к Пен? — только и спросил Гарри у Линли и повернулся к сыну: — Сбегай за мамой, Крис.
С воплем «мама!» мальчик стремглав помчался на второй этаж, по дороге молотя разбитой головой лошади-скакалки по балясинам и визжа: «Ии-гого, Ии-гол.'» Роджер проводил Линли в гостиную. Он посадил дочь на колени и молча смотрел на холст под мышкой у Линли. Пердита прижалась к груди отца.
Кристиан с грохотом бежал по верхнему коридору. Его лошадь скребла по стене. «Мама!» Маленькие кулачки забарабанили в дверь.
— Ты принес ей работу? — вежливо спросил Роджер с непроницаемым выражением лица.
— Я хочу, чтобы она взглянула на это, Гарри. Мне нужен совет эксперта.
Роджер мельком улыбнулся, как человек, который принял информацию к сведению, хоть она ему и не нравится.
— Извини, пожалуйста, — сказал он, вышел на кухню и закрыл за собой дверь.
Через секунду в гостиной появился Кристиан, ведя за собой маму и тетю. Где-то по дороге он нашел игрушечную портупею и неумело пытался пристегнуть ее к поясу, у коленок болталась кобура с пистолетом.
— Дядя, я тебя убью, — сказал Кристиан Линли и запутался в ногах у леди Хелен, пытаясь вытащить пистолет из кобуры. — Я его убью, тетя Лин.
— Нельзя говорить такое полицейскому, Крис.
Леди Хелен опустилась на колени перед малышом и со словами «не вертись» застегнула портупею у него на поясе.
Кристиан захихикал и крикнул:
— Ии-бабаах, я тебя убил, дядька!
Потом кинулся к дивану и начал лупить пистолетом по подушкам.
— Не знаю, на что он еще способен, но разбойник из него получится отменный, — заметил Линли.
Пенелопа беспомощно взмахнула руками:
— Ему давно пора в постель. Он превращается в чертенка, когда хочет спать.
— Что же творится, когда он полон сил?
— Ии-пах-пах, — завопил Кристиан.
Он лег на пол и пополз к коридору, прицеливаясь в невидимых врагов и имитируя звуки пальбы.
Пенелопа посмотрела на сына и покачала головой:
— Придется поить его успокоительным до совершеннолетия, только кто тогда будет так меня смешить?
Пока Кристиан штурмом брал лестницу, Пенелопа кивнула на холст:
— Что ты принес?
Линли развернул полотно на спинке дивана, чтобы Пен издалека посмотрела на холст, и спросил:
— Ты можешь с этим что-нибудь сделать?
— Сделать?
— Это не отреставрируешь, Томми, — с сомнением произнесла леди Хелен.
Пенелопа перевела взгляд на Линли:
— Господи. Ты шутишь?
— Почему?
— Томми, это же лохмотья.
— Мне не нужна реставрация. Мне нужно только установить, что под верхним слоем краски.
— Почему ты решил, что под ним что-то есть?
— Посмотри поближе. Должно быть. Видишь? Кроме того, это единственное объяснение.
Пенелопа не стала расспрашивать. Она подошла к дивану, присмотрелась, прикоснулась к полотну.
— Потребуется несколько недель, чтобы все это счистить. Неизвестно, с какими трудностями столкнешься. Верхний слой очень толстый и однородный по всему холсту. Нельзя просто так взять растворитель и помыть картину, как окно.
— Черт, — пробормотал Линли.
— Ии-гогогооо! — заорал Кристиан из воображаемой засады на лестнице.
— Хотя… — Пенелопа прижала в задумчивости палец к губе. — Давай-ка отнесем его на кухню и рассмотрим при хорошем освещении.
Ее муж стоял возле плиты и просматривал почту. Дочь прислонилась к нему, обняв его одной рукой за ногу и прижавшись к ней яблоневой щечкой. Девочка сонно сказала:
— Мамочка.
Роджер прервал внимательное чтение одного из писем и посмотрел на них. Он заметил холст в руках у Пен. Держался он неприветливо.
— Уберите, пожалуйста, все со стола, — сказала Пен и с холстом в руках ждала, пока Линли и Хейверс не уберут миски, тарелки, детские книги и столовое серебро. Затем она развернула полотно и задумалась.
— Пен, — окликнул ее муж.
— Сейчас, сейчас, — отозвалась она.
Пен подошла к комоду и вернулась к столу с лупой, по пути ласково потрепав дочку по волосам.
— Где малышка? — спросил Роджер. Пенелопа наклонилась над столом и тщательно изучила каждое пятно краски, а потом разрывы.
— Ультрафиолет, — произнесла она, — может, инфракрасный свет. — Пен посмотрела на Линли. — Тебе нужна именно картина? Или сгодится фотография?
— Фотография?
— Пен, я спросил…
— У нас три варианта. Рентген покажет полотно полностью, то есть все, что на нем вообще рисовали, не важно, во сколько слоев. Ультрафиолет покажет, что рисовали на лаке, если, к примеру, картину писали поверх предыдущей. Фотография при помощи инфракрасного луча покажет, что представлял собой первоначальный эскиз картины. И любую правку подписи. Если только она есть. Что выбираешь?
Линли посмотрел на разорванное полотно и подумал.
— Давай рентген, — задумчиво сказал он, ~ а если не поможет, мы сумеем воспользоваться другим способом?
— Конечно. Я просто…
— Пенелопа.
Лицо Гарри Роджера покрылось пятнами, но тон был подчеркнуто любезен.
— Тебе не кажется, что близнецам пора спать? Кристиан беснуется вот уже двадцать минут, а Пердита засыпает на ходу.
Пенелопа посмотрела на настенные часы над плитой, покусала губу и посмотрела на сестру. Леди Хелен еле заметно улыбнулась, то ли соглашаясь с Роджером, то ли поощряя Пенелопу ему ответить.
— Ты прав, — со вздохом ответила Пенелопа, — им действительно пора спать.