Глинистая земля была укрыта листвой. Ветки деревьев и кустарников сплелись в густую паутину, за которой в отдалении поднимался каменный мост. Сара опять установила табурет. Сделав шаг назад, она задела ногой за что-то, наверное за ветку, засыпанную листьями. Ничего неожиданного в этом вроде бы не было, но ей стало как-то не по себе.
— Черт! — воскликнула Сара и пнула предмет ногой, разворошив листья. К горлу подступила тошнота. Глазам открылась не ветка, а человеческая рука.
К счастью, рука не была отделена от тела. За двадцать девять лет службы в полиции Кембриджа суперинтендант Дэниел Шихан ни разу не сталкивался с расчленением и молил Бога избавить его от необходимости когда-либо раскрывать это трудно раскрываемое преступление.
Услышав телефонный звонок в двадцать минут восьмого, он примчался на место из Арбери с включенной сиреной и фарами, довольный, что удалось вырваться из-за стола, потому что десять дней подряд он ел на завтрак только дольки грейпфрута, вареное яйцо и тонкий ломтик тоста без масла и в результате постоянно отчитывал своего сына и дочку за их прически и манеру одеваться, словно они не облачались каждый день в школьную форму и тщательно не причесывались по утрам. Стивен и Линда украдкой бросали взгляды на мать. Молча поглощая завтрак, все трое сидели с видом мучеников, долго терпевших непредсказуемое поведение человека, придерживающегося строгой диеты.
На Ньюнем-роуд движение было парализовано, и, только проехав часть пути по тротуару, Шихан добрался до моста на скорости, чуть превышающей черепашью. Он представлял, какие пробки должны были образоваться к этому моменту на всех въездах в город с юга, и когда притормозил за полицейским фургоном и вдохнул полной грудью сырой, холодный воздух, то приказал констеблю на мосту вызвать по рации людей, чтобы они помогли очистить дорогу от любопытных. Шихан ненавидел зевак и любителей острых ощущений. Несчастные случаи и убийства раскрывали худшие качества человеческой природы.
Плотно укутавшись шарфом, Шихан прошел под желтой лентой полицейского оцепления. На мосту, перегнувшись через перила, стояло около полудюжины студентов, пытающихся разглядеть, что происходит внизу. Шихан нахмурился и подозвал констебля. Если жертва училась в одном из колледжей, он не собирался раньше времени сообщать об этом. В местном полицейском управлении и в университете чувствовалось напряженное затишье после громкого расследования в Эмманьюэл-Колледже в прошлом триместре. Шихан не хотел, чтобы эту тишину потревожили.
Шихан перешел через мост и увидел женщину-констебля, склонившуюся над бледной как полотно женщиной. Та сидела на нижней железной ступеньке моста, держась одной рукой за живот, а другой подпирая голову. На ней был старый синий плащ чуть не до земли, на котором засохли какие-то желтые и коричневые пятна. Вероятно, ее стошнило.
— Это она нашла тело? — спросил Шихан, и констебль кивнула. — Кто еще приехал?
— Все, кроме Плезанса. Дрейк задержал его в лаборатории.
Шихан фыркнул. Несомненно, очередной прилив судебного красноречия. Он резко обернулся к женщине в плаще:
— Принесите одеяло. Пусть она побудет здесь. Шихан вернулся к воротам и направился в южную часть острова.
Это место могло бы стать и райским уголком, и воплощением ночного кошмара. Кругом было полно следов пребывания людей: от рваных газет до полупустых смятых пластиковых пакетов. На мягкой почве виднелась по крайней мере дюжина отчетливых следов.
— Черт, — обронил Шихан.
На землю уже успели настелить деревянные доски. Они начинались у ворот и уходили на юг, теряясь в тумане. Шихан осторожно ступал по ним, стараясь не попасть под капли воды с ветвей. «Капли тумана » — так бы назвала их Линда с ее пристрастием к ярким и образным выражениям, которое всегда так поражало его, что он порой сомневался, не оставили ли его настоящую дочь в роддоме шестнадцать лет назад, подменив ее поэтом с ангельским личиком.
Шихан замедлил шаги на лужайке, заметив прислоненные к тополю мольберт и холсты, а на земле открытый деревянный ящик: на цветных карандашах и тюбиках с краской блестели капли тумана. Суперинтендант нахмурился, переводя взгляд с реки на мост, над которым клубился густой туман, похожий на болотные испарения. Пейзаж напомнил ему картину французского живописца, увиденную в галерее Куртолда много лет назад: пятна, блики и цветные полосы, которые можно рассмотреть, только стоя в сорока футах от картины и прищурившись, как человек с плохим зрением, забывший дома очки.
Дальше деревянные мостки сворачивали направо, и Шихан увидел полицейского фотографа и судебного эксперта. Они были в вязаных шапках и кутались в пальто, пританцовывая на месте, чтобы согреться. Фотограф был бледен, как и всякий раз, когда ему приходилось снимать убийство. Эксперт казалась раздраженной. Беспокойно потирая руки и переминаясь с ноги на ногу, она постоянно глядела на дорогу, словно ожидая увидеть притаившегося в тумане убийцу.
Когда Шихан подошел поближе и задал свой обычный вопрос: «Что на этот раз?» — то понял причину беспокойства эксперта. Из тумана появилась высокая фигура и медленно направилась к ним, внимательно разглядывая землю. Несмотря на холод, кашемировое пальто было небрежно наброшено на плечи, а отсутствие шарфа позволяло разглядеть тщательно отутюженный безупречный итальянский костюм. Это был Дрейк, глава отдела судебно-медицинской экспертизы, один из двух соперничавших между собою ученых, который не давал покоя Шихану последние пять месяцев. Шихан отметил, что этим утром он тщательно выбрал костюм.
— Что-нибудь есть? — спросил Шихан.
Дрейк остановился, чтобы зажечь сигарету. Он затушил спичку рукой в перчатке и положил ее в маленькую коробочку, вынутую из кармана пальто. Шихан промолчал. Этот чертов Дрейк никогда не приезжал, не подготовившись.
— Похоже, у нас нет орудия убийства. Придется прочесывать дно реки.
Отлично, подумал Шихан, мысленно подсчитывая, сколько на это потребуется времени и людей. Затем он подошел к телу.
— Девушка, — произнесла эксперт, — совсем ребенок.
Глядя на труп девушки, Шихан подумал, что в лесу нет той тишины, которая, по мнению многих, сопутствует смерти. С шоссе доносились автомобильные гудки, шуршали шины, скрипели тормоза, слышались голоса людей. В ветвях деревьев щебетали птицы, и где-то далеко пронзительно взвизгнула собака то ли от боли, то ли от радости. Жизнь продолжалась, несмотря на близость смерти и жестокость совершенного преступления.
Убийство было жестоким, в этом не оставалось сомнения. Хотя труп был завален листьями, Шихан увидел достаточно, чтобы сделать выводы. Кто-то ударил девушку в лицо. Капюшон ее спортивной куртки был обмотан вокруг шеи. Вскрытие покажет, умерла ли она от удушья или от травмы головы. Ясно было одно: опознать девушку невозможно. Ее лицо было изуродовано.
Шихан присел на корточки. Девушка лежала на правом боку, лицом к земле, длинные волосы разметались вокруг, руки вытянуты, ноги слегка согнуты в коленях.