Воспоминания нахлынули с внезапной силой, он ощутил острую печаль, почувствовав себя брошенным и совершенно одиноким. И то, что он собирался сказать, только ухудшит их отношения… Но он знал, что поговорить с ней придется, чего бы это ни стоило.

– Хелен, мне невыносимо видеть, как ты это с собой делаешь. Ты пытаешься заново сыграть историю с Сент-Джеймсом, но с другой концовкой, я не хочу, чтобы ты это делала.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. К Саймону это не имеет никакого отношения.

Леди Хелен так и стояла в другом конце комнаты, словно шагнуть в его сторону означало каким-то образом сдаться. А она ни при каких условиях этого не сделает.

Линли показалось, что он заметил маленький синяк у основания ее шеи, там, где воротник ее блузки спадал к выпуклостям груди.

Но когда она повернула голову, синяк исчез: это был световой обман, игра его воспаленного воображения.

– Имеет, – сказал он. – Разве ты еще не заметила, как сильно он похож на Сент-Джеймса? Даже его алкоголизм – снова все то же самое, за исключением увечья. И того, что на этот раз ты не бросишь его, верно? Ты не уйдешь, втайне радуясь, когда он попытается отослать тебя прочь.

Леди Хелен отвернулась от него. Ее губы раскрылись, потом сомкнулись. Он видел, что она скорее стерпит это суровое осуждение, чем станет защищаться. Эта его отповедь никогда не позволит ему узнать, понять до конца, что же привлекло ее в валлийце, он будет вынужден довольствоваться домыслами, которые она никогда не подтвердит. Он принял это к сведению, и боль его стала сильнее. И все равно ему хотелось хотя бы прикоснуться к ней, отчаянно хотелось единения, ее тепла – хоть на миг.

– Я знаю тебя, Хелен. И понимаю, каково это – что ты виноват. Кто может понять это лучше чем я? Я сделал Сент-Джеймса калекой. Но ты всегда считала, что твой грех был сильнее, ведь так? Потому в глубине души ты тогда испытала облегчение, много лет назад, когда он разорвал вашу помолвку. Потому что тебе не пришлось жить с человеком, который больше не мог делать все те вещи, которые в то время казались до абсурда важными. Такие, как катание на лыжах, плавание, танцы, все эти пешие походы и прочие чудесные развлечения.

– Иди ты к черту.

Она больше не шептала. Когда их взгляды встретились, ее лицо было белым. Это было предостережение. Он пренебрег им, обреченный продолжать.

– Десять лет ты терзаешь себя за то, что бросила Сент-Джеймса. И теперь ты видишь возможность расплатиться за все: за то, что позволила ему одному уехать в Швейцарию долечиваться; за то, что позволила себе отдалиться, когда он в тебе нуждался; за уклонение от брака, который, как оказалось, сулил гораздо больше забот, чем удовольствий. Дэвис-Джонс станет твоим искуплением, да? Ты лелеешь планы возродить его, как ты могла сделать это – и не сделала – с Сент-Джеймсом. И тогда ты наконец-то сможешь себя простить. Это так, да? Таков твой сценарий?

– По-моему, тебе пора остановиться, – натянуто произнесла она.

– Нет. – Линли искал слова, чтобы пробиться к ней; ему было очень важно, чтобы она поняла. – Потому что внутри он совсем не такой, как Сент-Джеймс. Пожалуйста. Прислушайся ко мне, Хелен. Дэвис-Джонс не тот человек, которого ты близко знала, знала как облупленного с восемнадцати лет. Он, в сущности, чужой для тебя человек, о котором тебе почти ничего не известно по существу.

– Другими словами, убийца?

– Да. Если тебе угодно.

Она вздрогнула, услышав, с какой готовностью он это произнес, но все ее стройное тело напряглось чтобы дать отпор. Лицо, и шея, и даже мышцы рук под мягкими рукавами блузки стали каменными.

– Мне, ослепленной любовью, или раскаяниями, или чувством вины, или чем-то там еще, мешающим мне видеть то, что так ясно для тебя? – Резким взмахом руки она как бы указала на дверь, на дом за ней, на комнату, которую она занимала до этого, и на то, что случилось рядом. – И когда же он, по-твоему, сумел все это провернуть? Он ушел из дома после читки. И не возвращался до часу ночи.

– По его словам, да.

– Ты говоришь, что он мне солгал, Томми. Но я знаю, что это не так. Я знаю, что ему нужно пройтись, когда его тянет выпить. Он говорил мне об этом еще в Лондоне. Я даже ходила вместе с ним к озеру вчера днем, после того как он разнял ссорившихся Джой Синклер и Гэбриэла.

– Ну видишь, каков хитрец? Как все это было задумано, чтобы ты поверила ему, когда он скажет, что снова гулял прошлым вечером? Ему нужно было твое сочувствие, Хелен, чтобы ты позволила ему остаться в твоей комнате. Отличная находка – отправиться гулять, потому что ему хотелось выпить. Вряд ли он с успехом добился бы твоего сочувствия, если бы болтался рядом после читки, не так ли?

– Неужели ты и в самом деле хочешь, чтобы я поверила будто Рис убил свою кузину, пока я спала, затем он вернулся в мою комнату и после этого ни в чем не бывало снова занялся со мной любовью? Это полная чепуха.

– Почему?

— Потому что я его знаю.

– Ты была с ним в постели, Хелен. Но согласись: для того, чтобы узнать, что собой представляет мужчина, недостаточно провести с ним в постели несколько жарких часов, пусть даже и очень приятных.

Только по ее темным глазам можно было понять, как сильно он ее ранил своими словами. Когда она заговорила, в ее тоне прозвучала глубокая ирония:

– Ты умеешь выбирать слова. Поздравляю. Мне действительно больно.

Линли почувствовал, как у него больно сжалось сердце.

– Я не хочу, чтобы тебе было больно! Силы небесные, разве ты не видишь? Разве ты не видишь, что я пытаюсь отвести тебя от опасности? Мне жаль, что все так вышло. Прости меня, я вел себя отвратительно. Но факты есть факты, и мои извинения не могут их изменить. Дэвис-Джонс использовал тебя, чтобы добраться до нее, Хелен. Он снова использовал тебя, после того, как разобрался этим вечером с Гоуваном. Он собирается и дальше использовать тебя, если только я его не остановлю. А я намерен его остановить, независимо от того, поможешь ты мне или нет.

Она обхватила ладонью горло, вцепившись в воротник блузки.

– Помочь тебе? О боже, да я скорей умру!

Ее слова и горечь тона просто ошеломили Липли. Он мог бы ответить, но был спасен от этой необходимости констеблем, которому удалось найти маленький обогреватель, чтобы она не мерзла хоть остаток ночи.

9

Прежде чем вернуться в дом, Барбара Хейверс остановилась на широкой парковочной площадке. Всю ночь опять шел снег, но снегопад был не очень обильный, его не хватило, чтобы завалить дороги, но вполне хватило, чтобы сделать прогулку по поместью весьма неприятной из-за сырости и холода. Несмотря на ужасную, бессонную ночь, она поднялась вскоре после рассвета и все-таки отправилась побродить по снегу, надеясь избавиться от разъедавшего ее смятения, в которое ее повергли, столкнувшись, две взаимоисключающих верности.