Но его мечтам не суждено было сбыться. По крайней мере, не здесь и не сейчас. Он вздохнул, выбил пальцами дробь на крышке комода и пошел укладывать чемодан.
Детектив-констебль Кевин Лонан терпеть не мог чай из термоса. На нем всегда образовывалась отвратительная пленка, напоминавшая ему пену в ванне. И когда обстоятельства вынудили его налить себе желанной влаги из помятого термоса, извлеченного из затянутого пылью угла в конторе Департамента уголовного розыска Стрэтклайда, он, давясь, проглотил всего один глоток, а остальное выплеснул на узкую, залитую гудроном полосу, представлявшую собой местное летное поле. Погримасничав, он вытер рот рукой, обтянутой перчаткой, и начал похлопывать в ладоши, чтобы немного разогнать кровь. В отличие от предыдущего дня, в небе сверкало солнце, совсем по-весеннему, несмотря на пышные сугробы, но морозец все равно был крепкий. А густая гряда облаков, надвигавшаяся с севера, обещала еще одну метель. Если эти деятели из Скотленд-Ярда желают сюда добраться, им стоит поторопиться, мрачно подумал Лонан.
И, словно ему в ответ, воздух прорезал ровный рокот винтов. Мгновение спустя с востока показался вертолет Королевской шотландской полиции. Он дал круг над Ардмакнишбей, примериваясь к тому, что земля могла предложить в качестве посадочной площадки, затем медленно опустился на квадрат гудрона, который был расчищен тяжело сопевшим снегоочистителем за полчаса до этого. Винты вертолета продолжали вращаться, взметая небольшие вихри снега из сугробов, окаймлявших летное поле. От рева винтов ныли зубы.
Невысокая, пухлая фигура, как мумия закутанная с головы до ног в нечто, напоминающее потрепанный коричневый коврик, распахнула пассажирскую дверь вертолета. Сержант Барбара Хейверс, решил Лонан. Она лихо сбросила трап – будто это был не трап, а веревочная лестница из шалаша на дереве, потом скинула вниз три чемодана, которые глухо стукнулись о землю, и стала спускаться. За ней показался мужчина. Он был очень высоким, с очень светлыми волосами, с непокрытой, несмотря на холод, головой, в хорошо сшитом кашемировом пальто, кашне и перчатках – единственные две уступки минусовой температуре. Это, подумал Лонан, верно, инспектор Линли, объект особого в данный момент интереса Департамента уголовного розыска Стрэтклайда, интереса, разожженного тем, как Лондон настаивал на его приезде, как давил. Вот инспектор обменялся несколькими словами с сержантом Хейверс. Она указала на фургон, и Лонан ждал, что теперь они двинутся к нему. Однако вместо этого оба повернулись к трапу вертолета, по которому медленно сходил третий человек. Спускаться ему было неудобно и тяжело из-за поврежденной левой ноги. Как и блондин, он был без шляпы, и его черные волосы – кудрявые, слишком уж длинные и совершенно непослушные – развевались вокруг бледного лица. Черты этого лица были резкими и чересчур угловатыми. Сразу чувствовалось, что этот человек никогда не упускает из виду ни малейшей подробности.
При виде этого нежданного гостя констебль Лонан беззвучно ругнулся. Интересно, знает ли уже инспектор Макаскин о том, что Лондон прислал тяжелую артиллерию: судебно-медицинского эксперта Саймона Алкурт-Сент-Джеймса? Констебль энергично зашагал к вертолету, где прибывшие заталкивали трап назад в вертолет и подбирали свои вещи.
– А вам не приходило в голову, что в моем чемодане может быть что-то хрупкое, Хейверс? – спрашивал Линли.
– Намерены пить при исполнении? – едко отбрила она. – Если вы захватили сюда виски, тем хуже для вас. Это все равно что приезжать в Ньюкасл со своим углем, вам не кажется?
– Похоже на реплику, которую вы приберегали несколько месяцев.
Когда Лонан подошел к ним, Линли махнул рукой и кивком поблагодарил пилота.
Когда все начали знакомиться, Лонан, пожимая руку Сент-Джеймсу, выпалил:
– Я как-то слышал ваше выступление в Глазго. – Даже сквозь перчатку Лонан почувствовал худобу его руки, однако пожатие оказалось на удивление крепким. – Это была лекция об убийствах Крэдли.
– Ах да. Обвинение основывалось на причинном месте преступника, – пробормотала сержант Хейверс.
– Что, помимо всего прочего, звучит как-то двусмысленно, – добавил Линли.
Было ясно, что Сент-Джеймсу не в новинку словесные подковырки его спутников, потому что он спокойно улыбнулся и сказал:
– Нам повезло, что у нас оказались его лобковые волосы. Бог свидетель, у нас больше ничего не было, кроме нечетких отпечатков зубов на трупе.
Лонана так и подмывало обсудить все поразительные подробности этого головоломного расследования с человеком, который четыре года назад выложил их перед ошеломленными присяжными заседателями. Однако, настроившись на беседу с обладателем потрясающей интуиции, он вспомнил об инспекторе Макаскине, который ждал их сейчас в полицейском участке и наверняка уже метался взад и вперед по кабинету.
Слова «Фургончик вон там» заменили его блистательное замечание об искажении следов зубов на фрагменте тела, который сохраняли в формальдегиде. Он мотнул головой в сторону полицейской машины, и, когда прибывшие обратили на нее свое внимание, на его лице мелькнуло виноватое выражение. Он не думал, что их будет трое. И не думал, что они привезут с собой самого Сент-Джеймса. Иначе настоял бы на каком-нибудь более подходящем автомобиле, вроде новенького «вольво» инспектора Макаскина, в котором были нормальные сиденья – и спереди, и сзади – и исправный обогреватель. В машине же, к которой он их вел, было всего два передних сиденья – из обоих выпирала набивка и пружины – и единственное откидное, зажатое сзади двумя комплектами оборудования для осмотра места преступления, тремя мотками веревки, несколькими сложенными кусками брезента, лестницей, ящиком с инструментами и грудой промасленных тряпок. Неловкая ситуация. Но если троица из Лондона и была недовольна, комментариев никаких не последовало. Они молча разместились, естественно, усадив Сент-Джеймса впереди, а двое устроились сзади, причем, по настоянию сержанта Хейверс, Линли занял сиденье.
– А то еще испачкаете свое красивое пальто, – сказала она, прежде чем плюхнуться на брезент и размотать добрых тридцать дюймов шарфа.
Лонан наконец смог получше рассмотреть сержанта Хейверс. Далеко не красотка, заключил он, глядя на ее вздернутый нос, густые брови и круглые щеки. Уж конечно она попала в столь избранную компанию не из-за своей внешности. Наверное, у нее какие-нибудь потрясающие криминологические способности. Лонан всерьез решил понаблюдать за каждым ее шагом.
– Спасибо, Хейверс, – мирно отозвался Линли. – Видит бог, одно масляное пятно может запросто выбить меня из колеи.
Хейверс фыркнула.
– Тогда давайте припорошим его пеплом.
Линли достал золотой портсигар, который подал ей, а затем протянул серебряную зажигалку. У Лонана упало сердце. Курящие, подумал он, и заранее смирился с разъедающим глаза дымом и аллергическим насморком. Однако Хейверс не закурила, потому что слышавший их разговор Сент-Джеймс открыл свое окно, отчего резкий порыв ледяного ветра ударил ей прямо в лицо.
– Хватит. Я поняла, – проворчала Хейверс и, нахальным образом вытащив сразу шесть сигарет, вернула портсигар Линли. – Сент-Джеймс всегда такой неженка?