Когда машина подъехала к каменному мосту, Грейси заплакала. Она бормотала:
— Мамуля, я не хочу туда! Мамуля, пожалуйста…
Но её мать просто молчала, и Тим знал, что она ничего и не скажет. К решению, где должны жить Тим и Грейси, её подтолкнули определённые чувства, только эти чувства не имели никакого отношения к Тиму и Грейси Крессуэлл. Всё шло так, как шло, и впредь должно было идти так же — по крайней мере до тех пор, пока Найэм не расстанется с призраками или просто не сдастся, что бы там ни произошло в первую очередь. И Тим много об этом думал. Казалось, что ненависть, кипевшая вокруг, была так сильна, что могла и убить кого-нибудь, но когда Тим начинал об этом размышлять, он приходил к выводу, что если ненависть до сих пор не убила его самого, то, пожалуй, не убьёт и его мамашу.
В отличие от большинства ферм в Камбрии, стоявших вдали от деревень и посёлков, ферма Брайан-Бек расположилась прямо на краю деревни, и состояла она из древнего особняка елизаветинских времён, такого же древнего амбара и ещё более древнего коттеджа. За этими строениями раскинулись пастбища, и там паслись овцы; правда, они не принадлежали отцу Тима — это была собственность какого-то фермера, который арендовал для них землю. Они придавали ферме «достоверный вид», как любил говорить отец Тима, и выглядели «в традициях Страны Озёр», что бы под этим ни подразумевалось. Ян Крессуэлл вовсе не был каким-нибудь чёртовым фермером, насколько понимал Тим, а этим безмозглым овцам лучше было бы держаться подальше от его отца, если они не хотели неприятностей.
К тому времени, когда Найэм остановила «Вольво» на подъездной дороге, Грейси уже рыдала в голос. Похоже, она думала, что если будет плакать погромче, то их мать может развернуть машину и отвезти их обратно в Грэндж-овер-Сэндс, а не сделает того, что собиралась сделать, то есть не станет выкидывать их из машины просто для того, чтобы напакостить их долбаному папаше, чтобы самой потом рвануть в Милнторп, к своему поганому дружку, который постоянно топчется на кухне своей дурацкой китайской закусочной, где еду отпускают на дом…
— Мамуля! Мамуля! — захлёбывалась Грейси. — Смотри, его машины нет! Я боюсь заходить в дом, потому что его самого там нет, раз нет машины, и…
— Грейс, прекрати немедленно! — рявкнула Найэм. — Ты себя ведёшь как двухлетний младенец! Он поехал в магазин, вот и всё! Ты что, не видишь свет в окнах? И вон там стоит другая машина. Полагаю, ты способна сообразить, что это значит.
Конечно, мать не стала произносить вслух имя. Наверное, она могла бы добавить: «Квартирант твоего отца дома», противным многозначительным тоном. Но это значило бы, что она признаёт существование Кавеха Мехрана, а этого она делать не намеревалась. Просто коротко бросила:
— Тимоти! — и чуть наклонила голову в сторону дома.
Это было знаком к тому, чтобы Тим вытащил Грейси из машины и повёл через садовые ворота к двери, потому что сама Найэм заниматься этим не желала.
Тим открыл дверцу со своей стороны. Выйдя наружу, он перебросил свой рюкзак через низкую каменную ограду, а потом распахнул дверцу перед сестрой и сказал:
— Выходи!
После чего взял её за руку.
Грейси взвизгнула:
— Нет! Не пойду!
И начала брыкаться.
Найэм сама отстегнула ремень безопасности Грейси и сказала дочери:
— Прекрати устраивать сцены! Вся деревня решит, что я тебя убиваю.
— А мне плевать! Мне плевать! — заливалась слезами Грейси. — Я хочу уехать с тобой, мамуля!
— Ох, бога ради!
С этими словами Найэм тоже вышла из машины, но не для того, чтобы помочь Тиму справиться с сестрой. Вместо того она схватила рюкзак Грейси, открыла его и швырнула через ограду. Он приземлился — что было немалой удачей — прямо на батут Грейси, и всё его содержимое рассыпалось под дождём. Среди всего прочего там была и любимая кукла Грейси — не из тех отвратительных фантазийных женщин с растущими из ушей ногами и грудями, лишёнными сосков, а кукла-младенец, настолько реалистичная, что бросить её вниз головой на батут было равносильно издевательству над ребёнком.
И тут Грейси отчаянно закричала. Тим бросил на мать короткий взгляд. Найэм сказала:
— А чего ты от меня ожидал? — Потом глянула на дочь. — Если не хочешь, чтобы твоя кукла пропала, лучше тебе пойти и забрать её.
Грейси пулей вылетела из машины. Она мгновенно очутилась в саду, подобрала куклу с батута и прижала к себе, продолжая всхлипывать, только теперь её слёзы смешивались с каплями дождя.
— Милый поступок, — сказал матери Тим.
— Расскажи об этом своему отцу, — ответила она.
Безусловно, это был её ответ на всё вообще. Расскажи отцу, потому что то, что он сделал, позволяет Найэм Крессуэлл делать любые гадости.
Тим со стуком захлопнул дверцу машины и отвернулся. Он ещё не успел войти в сад, когда «Вольво» за его спиной тронулся с места, унося его мать куда-то там, но куда именно — Тима больше не интересовало. Она могла трахаться с любым неудачником, с каким бы только ей ни захотелось связаться, но Тима это уже не касалось.
Грейси, рыдая, сидела на краю батута. Если бы не шёл дождь, она бы сейчас попрыгала на сетке, успокаиваясь, потому что именно этим она и занималась каждый день, снова и снова, — так же, как и Тим изо дня в день старался найти забвение.
Тим подобрал свой рюкзак и мгновение-другое смотрел на сестру. Она была настоящей занозой в заднице, его сестрёнка, но всё равно не заслуживала такого обращения. Тим подошёл к батуту и потянулся к её рюкзаку.
— Грейси, — негромко сказал он, — идём в дом.
— Не пойду, — ответила она. — Не пойду, не пойду.
Она прижала к груди куклу, и у Тима сжалось сердце.
Он забыл, как звали куклу. И предложил сестрёнке:
— Послушай, Грейси, я прогоню пауков, и я смахну всю паутину. Мы можем… можем уложить твою… как её… в кроватку…
— Белла, — фыркнула Грейси. — Её зовут Белла.
— Отлично. Белла-её-зовут-Белла. Ты можешь уложить Белла-её-зовут-Белла в кроватку, а я… А я тебя причешу. Годится? Так, как тебе нравится. Сделаю твою любимую причёску.
Грейси посмотрела на него. И потёрла глаза ладошкой. Её волосы, бывшие предметом бесконечной гордости девочки, промокли так, что превратились в сплошную копну перепутанных кудряшек. Грейси потянула себя за длинный роскошный локон и спросила:
— Французские косички?
И в её глазах вспыхнула такая надежда, что Тим не смог сказать «нет».
Он просто вздохнул.
— Хорошо. Французские косички. Но ты сейчас же идёшь в дом, или я не стану этого делать.
— Ладно…
Грейси сползла с батута на землю и протянула брату Белла-её-зовут-Белла. Тим сунул куклу вниз головой в рюкзак сестры и понёс оба рюкзака к дому. Грейси потащилась за ним, волоча ноги по гравию, которым была посыпана садовая дорожка.