Либби, вспомнил он. Это она вела машину. Она была с ним. В какой-то момент — как давно это было! — он попросил Либби оставить его, и она выполнила его просьбу. Следуя его указаниям, она взяла его машину. Значит, связка с ключами у нее.
Он развернулся на крыльце, чтобы спуститься к ней в квартиру, но вдруг входная дверь его дома распахнулась.
— Гидеон! — воскликнула Либби. — Какого черта? Ты что, не мог взять такси? Почему ты не позвонил мне? Я бы приехала… Слушай, звонил тот коп, что приходил к тебе поговорить насчет твоего дяди, помнишь? Я не стала снимать трубку, но он оставил сообщение, хочет, чтобы ты ему позвонил. С тобой все… Черт, что же ты не позвонил мне?
Не умолкая ни на секунду, она широко распахнула дверь и втащила Гидеона в дом. Они двинулись к лестнице. Гидеон молчал. Либби продолжала говорить, как будто на все свои вопросы она получала ответы.
— Ну-ка, Гид, обопрись об меня. Вот так. Где ты был? Ты дождался папу? Вы с ним поговорили? Все хорошо?
Они взобрались на второй этаж. Гидеон хотел повернуть к музыкальной комнате, но Либби направила его в кухню.
— Тебе нужно выпить горячего чая, — сказала она. — Или супу. Или… Садись. Давай я приготовлю тебе чего-нибудь.
Он послушно сел.
Она трещала без остановки. Ее голос звенел, лицо раскраснелось.
— Я решила, что лучше подождать тебя здесь, — говорила она, — ведь ключи-то у меня. Можно было, конечно, дождаться и у меня в квартире. Я даже спустилась туда ненадолго. Но потом позвонил Рок, и я сглупила — ответила ему, потому что подумала, что это ты звонишь. Боже, он совсем не тот, за кого я его принимала, когда только познакомилась с ним. Представляешь, он хотел прийти ко мне. Говорит, давай все обсудим, представляешь?
Гидеон слышал ее и не слышал. Он сидел за кухонным столом, беспокойный и мокрый.
Либби затараторила еще быстрее, заметив, что он заерзал на стуле:
— Рок хочет, чтобы мы снова стали жить вместе. Ну понятно, что он просто ведет себя как собака в стогу сена, или как вы это называете. Он даже сказал: «Я тот, кто тебе нужен, Либ». Нет, ты можешь поверить? Как будто это не он запрыгивает на все, что шевелится, лишь бы имелись нужные части тела. На кой мне такой муж, спрашивается? И вот он говорит: «Ты знаешь, что мы подходим друг другу», а я ему: «Мне нужен Гид, а не ты, Рокко. Ты мне совсем не подходишь». И я вправду так считаю. Ты подходишь мне, Гидеон. А я тебе.
Она ходила по кухне. Очевидно, в конце концов она остановила свой выбор на супе, потому что, порывшись на полке холодильника, она обнаружила там упаковку томатного супа с базиликом и с торжествующим видом предъявила ее Гидеону.
— И срок годности еще не истек, представляешь? Я мигом разогрею. — Либби нашла кастрюлю и вылила туда суп. Пока суп грелся на плите, она вынула из буфета тарелку, все это время продолжая говорить: — Слушай, что я придумала. Мы можем свалить из Лондона на некоторое время. Тебе нужно отдохнуть. Мне давно пора в отпуск. Так что можно отправиться в небольшое путешествие. Например, поехать в Испанию, погреться на солнышке. Или в Италию. Или даже в Калифорнию, а? Познакомишься с моими родителями. Я им рассказывала про тебя. Они знают, что я тебя знаю. То есть я сказала им, что мы живем вместе и все такое. Ну, в некотором роде. То есть не сказала в некотором роде, а живем в некотором роде… ты знаешь.
Она поставила перед ним тарелку, рядом положила ложку, сложила в треугольник салфетку.
— Вот, — сказала она и взялась за лямку своего комбинезона, которая в отсутствие пуговицы держалась на булавке.
Заметив, что Гидеон смотрит на нее, Либби стала нервно расстегивать и застегивать булавку.
Никогда раньше Гидеон не видел, чтобы Либби нервничала. Он вышел из задумчивости и внимательно присмотрелся к ней.
Она спросила:
— Что?
Он поднялся.
— Мне надо переодеться.
Она сказала:
— Я принесу тебе сухую одежду, — и направилась в сторону музыкальной комнаты и спальни, расположенных друг напротив друга. — Что ты хочешь надеть? Джинсы? Свитер? Ты прав, конечно. Давно надо было снять мокрое. — И когда Гидеон пошел вслед за ней, она повторила: — Я принесу. Ты, это… подожди здесь, Гидеон. Сначала нам надо поговорить. То есть я хочу объяснить…
Она умолкла. Сглотнула. Этот звук Гидеон расслышал с расстояния пяти футов. Такой звук производит рыба, когда бьется на дне лодки, делая смертельные вдохи.
Гидеон перевел взгляд за Либби и увидел, что в музыкальной комнате темно. И хотя в выключенном свете ничего странного не было, темнота заставила Гидеона насторожиться. К тому же, заметил он, Либби явно старалась преградить ему дорогу в музыкальную комнату. Он сделал шаг вперед.
Либби торопливо заговорила:
— Слушай, Гидеон, вот что я хотела тебе объяснить. Ты для меня номер один. И я подумала… Я подумала, что должна тебе помочь. Я должна помочь нам, чтобы мы стали «мы» по-настоящему. Потому что это ненормально, что мы вместе, но не по-настоящему вместе, так ведь? И для нас обоих будет здорово, если мы… ну, понимаешь… тебе это нужно. И мне нужно. Мы нужны друг другу, и мы должны быть тем, что мы есть. А мы есть то, что мы есть. Это не то, что мы делаем. И я смогла придумать только один способ, чтобы заставить тебя понять это, потому что все мои разговоры до посинения ни к чему не приводили, и ты знаешь это, и вот что…
— О господи, нет!
С нечленораздельным воплем Гидеон оттолкнул ее в сторону.
В музыкальной комнате он нащупал ближайший выключатель. Ударил по клавише.
И увидел.
Гварнери — то, что от него осталось, — лежал рядом с радиатором отопления. Его гриф был сломан, верхняя дека пробита, бока разбиты в щепу. Мостик разломан пополам, и разорванные струны обвили жалкие руины. Единственной частью скрипки, избежавшей уничтожения, был ее совершенный завиток, изящно изогнутый, словно до сих нор он продолжал тянуться к пальцам скрипача.
За его спиной Либби быстро говорила высоким голосом. Гидеон слышал слова, но не понимал их смысла.
— Потом ты сам скажешь мне спасибо, — частила она. — Может, не сейчас. Потом. Я клянусь. Я сделала это для тебя. И теперь, когда она наконец ушла из твоей жизни, ты можешь…
— Никогда, — сказал он сам себе. — Никогда.
— Что никогда? — спросила она и, когда он приблизился к скрипке, опустился перед ней на колени, прикоснулся к искореженной деке, ощущая, как жар его пальцев смешивается с прохладой лакированного дерева, повторила звенящим настойчивым голосом: — Гидеон? Что никогда?
Он молчал.
— Послушай меня. Все наладится. Я знаю, ты сейчас расстроен, но ты должен понять, что другого выбора не было. Теперь ты свободен от нее. Ты свободен и можешь быть собой, а это куда больше, чем парень, который пиликает на скрипочке. Ты всегда был больше, чем просто тот парень, Гидеон. И теперь ты сам это увидишь, как вижу это я.