— Еще один вундеркинд, Хейверс. — Он сложил руки на груди и переступил с ноги на ногу, как будто приготавливаясь к длительной лекции. — Тут есть над чем подумать: что происходит с жизнями родителей, когда они узнают, что их отпрыск — гений? На их плечи ложатся обязанности совсем иного плана, чем обязанности родителей обычного ребенка. А теперь добавьте к этим обязанностям еще и проблемы, с которыми сталкиваются родители другого необычного ребенка.
— Ребенка вроде Сони, — вставила Хейверс.
— И тот и другой набор обязанностей требует от родителей максимум напряжения и внимания, и тот и другой одинаково труден, но при этом труден по-своему.
— Но одинаково ли вознаграждаются родители в обоих случаях? И если нет, то как родители справляются? И как сказывается выполнение этих обязанностей на их браке?
Линли кивнул, не отрывая взгляда от скрипок. Обдумывая его слова, Барбара не могла не задаться вопросом, не заглядывает ли он в собственное будущее, рассматривая инструменты. Она еще не говорила ему о разговоре с его женой, состоявшемся прошлым вечером. Подходящего момента пока не нашлось. Но с другой стороны, его последние рассуждения давали ей отличный повод затронуть эту тему. И может, ему даже приятно будет поделиться с благожелательным слушателем потенциальными переживаниями относительно беременности Хелен. Не взваливать же эти переживания на беременную жену!
И она решилась.
— Немного волнуетесь, сэр? — спросила она и с некоторой тревогой затянулась сигаретой, потому что, хотя она проработали в паре с Линли уже три года, сферу частной жизни друг друга они затрагивали редко.
— Волнуюсь? О чем, Хейверс?
Она выпустила дым вбок, уголком рта, стараясь не дыхнуть в лицо напарника, который в этот момент обернулся к ней с вопросительным видом.
— Хелен вчера рассказала мне о… ну, вы знаете. Должно быть, тут есть о чем волноваться. Время от времени все об этом начинают переживать. Ну, вы понимаете. То есть…
Она провела рукой по волосам и застегнула верхнюю пуговицу куртки, но тут же вновь расстегнула ее, почувствовав, что задыхается.
Линли качнул головой.
— А-а… Ребенок. Да.
— Тут могут быть тревожные моменты, наверное…
— Да, моменты могут быть, — ровным голосом подтвердил Линли. Потом сказал: — Пойдемте, — и быстро зашагал прочь от магазина музыкальных инструментов, закрывая тему.
Странный ответ, раздумывала Барбара, догоняя инспектора. А потом поняла, что ожидала от него стереотипного ответа на ее вопрос о грядущем отцовстве. У этого парня впечатляющее генеалогическое древо. У него есть титул и семейное поместье, унаследованное им в двадцать с чем-то лет. То есть все вокруг него только и ожидают, что в ближайшее время он произведет наследника. И следовательно, он должен бы радоваться тому, что выполнит этот долг, да еще так быстро — в первые же несколько месяцев супружества.
Она хмуро докурила сигарету, потом швырнула окурок на асфальт. Он приземлился в лужу возле поребрика. «Мы совсем ничего не знаем о тех, рядом с кем живем», — подумала Барбара.
Клуб «Шестьдесят с плюсом» занимал скромное здание рядом с автомобильной стоянкой на Альберт-роуд. При входе Барбару и Линли встретила женщина с крупными зубами и рыжими волосами, одетая в несуразное цветастое платье, более подходящее для вечеринки в летнем саду, чем для серого ноябрьского дня. Она продемонстрировала им свой устрашающий оскал и представилась как Джорджия Рамсботтом, клубный секретарь, «единогласно утвержденный пятый год подряд». Чем она может им помочь? Речь идет об их родителях, которые не решаются самостоятельно наводить справки о деятельности клуба? Или о недавно овдовевшей матери? Или об отце, который пытается примириться с потерей возлюбленной половины?
— Порой наши пенсионеры, — сказала она, очевидно не причисляя себя к таковым, несмотря на тугую блестящую кожу на лице, которая говорила о ее усилиях по борьбе с процессом старения, — не очень охотно принимают перемены в жизни, вы согласны?
— Не только пенсионеры, — любезно произнес Линли, а затем достал свое удостоверение и представил себя и Барбару.
— О господи. Простите. Я по привычке решила… — Джорджия Рамсботтом понизила голос. — Полиция? Не знаю, смогу ли быть вам полезной. У меня ведь всего лишь выборная должность, понимаете ли.
— Пять лет подряд, — подхватила Барбара. — Поздравляем.
— Это что-нибудь насчет… Но в таком случае вы, наверное, желаете поговорить с нашим директором? Сегодня ее пока нет — уж и не знаю, что вам сказать, у Юджинии часто возникают неотложные дела вне стен клуба, но я могу позвонить ей домой, если вы не против подождать в игровой комнате.
Она указала на дверь, из которой вышла, чтобы встретить их. В проеме виднелись столики, за которыми по четверо сидели карточные игроки, подвое — шахматисты, а одиночка раскладывал пасьянс, явно возбужденный вопреки общеизвестному успокаивающему эффекту этого занятия, периодически восклицая: «Черт возьми!» Сама же Джорджия шагнула в другую сторону, к закрытой двери с табличкой «Директор» на полупрозрачном стекле.
— Я только позвоню из ее кабинета, одну минуту.
— Вы говорите о миссис Дэвис? — спросил Линли.
— Да, о Юджинии Дэвис. Разумеется. Обычно она проводит здесь почти все время, за исключением дней, когда работает в одном из приютов. Она такая добрая, наша Юджиния. Такая щедрая. Воплощенное… — Тут Джорджия Рамсботтом запнулась, не зная, как закончить метафору, а потом и вовсе бросила ее. — Но если вы пришли к ней, то, должно быть, уже наслышаны о… Я хочу сказать, ее добродетельность широко известна… Потому что иначе…
— Боюсь, она погибла, — сказал Линли.
— Погибла, — с заминкой повторила Джорджия Рамсботтом, непонимающе переводя взгляд с одного детектива на другого. — Юджиния Дэвис? Погибла?
— Да. Вчера ночью. В Лондоне.
— В Лондоне? Она… Господи, да что случилось? О боже, а Тедди уже знает?
Взгляд Джорджии метнулся к входной двери, в которую недавно вошли Барбара и Линли. На ее лице красноречиво отразилось желание немедленно полететь с дурными новостями к майору Теду Уайли.
— Он и Юджиния… — заговорила она быстро и негромко, словно игроков в соседней комнате могло волновать что-то еще, помимо их карт и шахмат. — Они были… Ну разумеется, ни один из них не заявлял об этом прямо и открыто, но такова уж была наша Юджиния, очень сдержанная. Она была не из тех, кто всем подряд рассказывает подробности своей личной жизни. Но достаточно было увидеть их вместе, чтобы понять, что Тед без ума от нее. И я, со своей стороны, была страшно рада за них обоих, потому что, хотя мы с Тедди и были когда-то парой, но он не совсем мой тип, и когда я передала его Юджинии, то нарадоваться не могла, что они прямо-таки идеально подошли друг другу. Как две половинки. Между ними было что-то такое, чего у нас с Тедди не возникло. Вы знаете, как это бывает. — Она снова предъявила им свои зубы. — Бедняжка Тед. Бедный, бедный майор. Он такой приятный мужчина. Любимец всего клуба.