— Оберегая Уинстона, ты готов выставить на всеобщее обозрение свое грязное белье, Томми? Я не в восторге от этой идеи. Это несправедливо по отношению к тебе и, даже в большей степени, по отношению к Джудит. Да и про Стефани нельзя забывать.
Родная сестра, родная племянница, думал Линли. Йоркширское убийство самым непосредственным образом касается и их, ведь у одной оно отняло мужа, у другой — отца. Спасая команду от ненасытных репортеров, он подвергал публичному унижению не только себя, но и своих близких.
— Другого выхода я не вижу. Могу только предупредить, чтобы они были готовы. Надеюсь, справятся. Им уже довелось через это пройти.
Сент-Джеймс хмуро смотрел на кофе. Он помолчал, раздумывая, покачал головой и сказал:
— Переведи стрелки на меня, Томми.
— На тебя?
— Моя история на некоторое время отвлечет газетчиков и от Йоркшира, и от Уинстона. Я тоже член команды и принимаю участие в расследовании, пусть и не такое активное, как остальные. Разыграй мою карту, пусти по моему следу.
— Ты представляешь, что это значит?
— Да, поэтому эта перспектива у меня энтузиазма не вызывает. Но нельзя допустить, чтобы семейные дела твоей сестры обсуждались в желтой прессе. А через меня они выйдут лишь на…
— Вождение в пьяном виде и твою травму. — Линли оттолкнул от себя чашку с кофе. — Господи, сколько же ошибок я совершил!
— Только не в тот раз, — сказал Сент-Джеймс — Мы оба были пьяны. Давай не будем об этом забывать. И кроме того, я очень сомневаюсь, что твой репортер из «Сорс» посмеет коснуться темы моего… физического состояния, скажем так. Это было бы в высшей степени неполиткорректно. Только представь: «Зачем вы носите на ноге это приспособление, сэр?» Это столь же немыслимо, как поинтересоваться у мужчины, когда он перестал бить жену. И вообще, если репортер настолько толстокож, что поднимет эту тему, я скажу, будто кутил с другом — и вот результат. Наглядный урок для нынешних сумасбродных подростков.
— Нет. Ты же не хочешь, чтобы они на тебя набросились.
— Конечно нет. Меня засмеет вся родня, и я уж не говорю о том, что скажет матушка в своей неподражаемой манере. Но давай посмотрим на это вот с какой точки зрения: я ведь и внутри расследования, и вне его, и обстоятельство это можно использовать как угодно, особенно при общении с Хильером. Можешь стоять на том, что я член команды — а ведь он сам хотел, чтобы про всех членов команды написали в газете, не так ли, сэр? — а можешь доказывать, что я, будучи независимым ученым и законченным эгоистом, готов идти по головам ради славы, достичь которую в таком положении можно только через освещение моей великой личности в прессе. Говори ему, что хочешь. — Тут он снова улыбнулся. — Я знаю, смысл всей твоей жизни — в том, чтобы мучить несчастного бездаря. В ответ Линли тоже невольно улыбнулся.
— Это великодушный поступок, Саймон. Так мы действительно уведем их от Уинстона. Хильеру это не понравится, само собой, но с ним-то я уж как-нибудь справлюсь.
— А к тому времени, когда журналисты высосут из меня все, что можно, и вспомнят про Уинстона и остальных, то, бог даст, это дело уже будет закончено.
— У тебя для меня что-то есть? — спросил Линли, кивая на портфель, который Сент-Джеймс принес с собой.
— Да, пришлось сгонять за бумагами домой. Я нашел кое-что, но у меня был целый ряд преимуществ.
— Ты хочешь сказать, что я что-то проворонил. Ладно. Постараюсь пережить этот факт.
— Не то чтобы проворонил… Я бы не так выразился.
— Ну а как бы ты выразился?
— Я бы сказал, что, во-первых, положение внешнего консультанта позволяет взглянуть на дело со стороны, тогда как ты полностью в него погружен. И во-вторых, на меня не давит Хильер, не давит пресса и бог знает кто еще, требуя немедленного результата.
— Хорошо, я почти оправдан. Признателен за это. Так что ты нашел?
Сент-Джеймс потянулся к портфелю и поставил его на свободный стул, который подтащил от соседнего столика. Открыв замок, он вынул из портфеля стопку свежих отчетов, присланных для изучения.
— Вы узнали, откуда убийца получал амбру?
— У нас есть два возможных источника. А что?
— Она у него закончилась.
— Амбра?
— На теле, оставленном в Куинс-вуде, амбры не обнаружена всех остальных жертвах она есть, не всегда в одном и том же месте, но тем не менее присутствует. А вот на последнем нет.
Линли обдумал эту деталь. Ему на ум пришло возможное объяснение отсутствию амбры на теле Дейви Бентона.
— Тело было обнажено. Может, амбра была на одежде.
— Но тело в Сент-Джордж-гарденс тоже было обнажено…
— Тело Киммо Торна.
— Да. Однако следы амбры на нем имелись. Нет, мне кажется, что одно из возможных объяснений состоит в том, что у преступника закончились запасы амбры, Томми. Ему понадобится пополнить их, и, если вы нашли два места, где можно купить такое масло, я бы сосредоточился на них. Одно из них может стать ключом к разгадке.
— Ты говоришь, что это одно из возможных объяснений, — сказал Линли. — Тогда какое второе? Ты нашел что-то еще, да?
Сент-Джеймс задумчиво кивнул. Он, очевидно, испытывал сомнения, будет ли польза от следующей находки.
— Что-то нашел, да, Томми. Я расскажу тебе, но и только. Никаких интерпретаций я не буду предлагать, чтобы не ввести тебя в заблуждение.
— Принято. Договорились. Так что это?
Сент-Джеймс вынул еще одну пачку бумаг.
— Это содержимое желудков, — сказал он. — Вплоть до последнего тела, того, что нашли в Куинс-вуде…
— Дейви Бентона.
— Да. Так вот, до него все мальчики ели примерно за час до смерти. И во всех случаях содержимое желудков было идентично.
— Идентично?
— Вот именно. Во всех случаях, Томми.
— Кроме Дейви Бентона?
— Он ел задолго до момента гибели. По крайней мере восемью часами ранее. Если учесть еще и отсутствие амбры на теле… — Сент-Джеймс наклонился вперед и положил руку на документы, лежащие между ним и Линли, чтобы подчеркнуть следующие слова: — Тебе ведь не нужно подсказывать, что это означает?
Линли отвернулся и посмотрел в окно. Там, за стеклом, серый зимний день неуклонно двигался к ночи и ко всему, что ночь несла с собой.
— Нет, Саймон, — наконец сказал он. — Подсказывать не нужно.
На регистрационной карточке значилось имя Оскар Уайльд. Когда Барбара Хейверс прочитала его, она посмотрела на девушку с серьгой-люстрой, ожидая, что та в ответ закатит глаза: мол, что еще ожидать от наших клиентов. Но по невозмутимому выражению ее лица Барбаре стало ясно, что девица принадлежит к поколению недавних школьников, чье образование сводится к просмотру музыкальных клипов и чтению глянцевых журналов. Для нее имя писателя значило не больше, чем для ночного клерка, зарегистрировавшего клиента, но у того хотя бы было оправдание — он иностранец. Вероятно, Уайльд не слишком популярен в Турции.