— Ну? Зачем ты все это мне рассказываешь?
— Потому что я хочу, чтобы ты знала правду. И дело в том, Яс, что правда — это не прямая и гладкая дорога. Так что ты вправе знать, что — да, меня тянет к тебе с того момента, как я увидел тебя. И — да, я хотел, чтобы ты разошлась с Катей Вольф, но не потому, что считал, будто ты создана для любви с мужчиной, а не с женщиной, ведь я не знал этого, верно, откуда мне было знать? А потому, что я хотел, чтобы у нас с тобой был шанс, а этот шанс мог появиться, только если бы я доказал, что Катя Вольф недостойна получить то, что ты могла дать. Но в то же время, Яс, мне очень понравился Дэниел, понравился с самого начала. И я ему тоже понравился, ты сама это видишь. И я отлично знаю — знал раньше и знаю сейчас, — что случается с мальчишками на улице, когда слишком много времени, которое они не знают, куда деть, особенно с мальчишками вроде Дэниела, без мужчины в семье. И я говорю так не потому, что считаю тебя плохой матерью, нет, я вижу, ты прекрасная мама. Но мне кажется, что Дэну нужно больше, вот почему я сейчас пришел. Чтобы сказать это.
— Что нужно Дэниелу…
— Нет. Чтобы сказать все, Яс, от начала до конца.
Он оставался на некотором расстоянии, но казалось, что он различает, как напряглись мышцы под темной кожей ее шеи. Казалось, что он видит, как бьется тонкая вена на ее виске. Но при этом он понимал, что может ошибаться. Надежда заставляет принимать желаемое за действительное, при этом искажая реальность. Не думай, говорил он себе. Пусть все будет так, как будет.
— И что же ты хочешь от меня? — наконец спросила Ясмин.
Она вернулась к креслу и сняла с подставки два оставшихся парика.
Нката пожал плечами.
— Ничего, — сказал он.
— Ты говоришь правду?
— Тебя, — признался он. — Тебя. Но я не уверен, что и это правда, вот почему я не сразу произнес это вслух. Спать с тобой? Да — Я хочу спать с тобой. В одной постели. А все остальное? Я не знаю. Так что вот какая она, правда, и я должен был сказать тебе все. Ты заслуживаешь честного отношения, но тебя обманывали. Сначала муж, потом Катя. Не знаю, честен ли с тобой твой нынешний мужчина, по крайней мере я — честен. Ты для меня с самого начала стоишь на первом месте, и потом — Дэниел. И все никогда не было так просто, как ты думала: будто я использую Дэниела, чтобы получить тебя, Ясмин. Все совсем не просто.
Он все сказал. Он чувствовал себя опустошенным, излитым на линолеум у нее под ногами. Она могла перешагнуть через него или вымести веником на улицу, выкинуть в мусор или… она могла делать с ним все, что угодно. Он стоял перед ней обнаженный и беспомощный, как в день своего появления на свет.
Они смотрели друг на друга. В нем поднималось желание, такое, которого не было раньше, как будто этот долгий взгляд увеличил его в десять раз, и теперь оно снедало его целиком, грызло, как зверь, засевший внутри.
Потом она заговорила. Произнесла она лишь два слова, и сначала он не понял, что она имеет в виду.
— Какой мужчина?
— Что?
Говорить было трудно — во рту пересохло.
— Какой такой нынешний мужчина? Ты говорил: твой нынешний мужчина.
— Тот парень. Который был здесь, когда я заходил в прошлый раз.
Она нахмурилась, посмотрела на окно, словно надеясь разглядеть на стекле отражение прошлого. А потом снова взглянула на него, вспомнив.
— Ллойд Бернетт, сказала она.
— Его имени я не слышал. Он пришел…
— Чтобы забрать парик своей жены, — перебила она.
— О! — лишь сказал он.
И почувствовал себя полным идиотом.
В этот момент Нкате на мобильный позвонили, и это спасло его от необходимости что-то еще говорить. Он ответил на звонок, сказав коротко:
— Минуту, — и решил воспользоваться этой счастливой случайностью как предлогом для побега.
Он достал визитную карточку и подошел вплотную к Ясмин. Она стояла, держа в каждой руке по парику, и то, что она не подняла их в оборонительном жесте, Нката счел за благоприятный знак. Как обычно, Ясмин была в коротком свитере, без единого кармана, поэтому Нката вложил визитку в передний кармашек ее джинсов. При этом постарался ее не коснуться.
— Мне нужно ответить на звонок. Надеюсь, однажды позвонишь и ты.
Он стоял к ней ближе, чем когда-либо; так близко она еще не подпускала к себе. Он вдыхал ее запах. Он ощущал ее страх.
Яс. Имя рвалось с его губ, но он промолчал. Так же молча вышел из магазина и пошел к автомобилю, поднеся к уху телефон.
Женского голоса на другом конце линии он не узнал, не вспомнил и имени, когда девушка представилась:
— Это Гиги. Вы просили связаться с вами.
— Гиги? — переспросил он.
— Ну да — Гиги, — сказала она. — Из Гейбриелс-Варф. «Хрустальная луна».
Этой информации хватило, чтобы Нката отбросил личные переживания и включился в работу. Чему был весьма рад.
— Ах да, — сказал он. — Гиги. Конечно. Да. Что случилось?
— Заходил Робби Килфойл, — Она перешла на шепот. — И кое-что купил.
— У вас остался кассовый чек или что-нибудь еще?
— Да, кассовый чек. Лежит передо мной.
— Не выпускайте его из рук, — велел ей Нката. — Я выезжаю.
Попрощавшись с Сент-Джеймсом, Линли сразу связался с Митчеллом Корсико: независимый эксперт, занятый в расследовании, станет отличным героем для очередной статьи в «Сорс», сказал он репортеру. Это не только ученый с международным именем и лектор Королевского колледжа, но и друг Линли. Они вместе учились в Итоне и с тех пор поддерживают близкие отношения. Не кажется ли мистеру Корсико, что беседа с Сент-Джеймсом может оказаться полезной для газеты? Мистеру Корсико казалось именно так, и Линли продиктовал номер телефона Саймона. Этого будет достаточно, чтобы избавиться от Корсико, его стетсона и ковбойских сапог, надеялся Линли. Репортер займется Сент-Джеймсом и оставит остальную команду в покое. По крайней мере на время.
После этого Линли вернулся на Виктория-стрит, прокручивая в голове факты, полученные за последние несколько часов. Мысли постоянно возвращались к одной детали — той, о которой рассказала Хейверс, отчитываясь по телефону о выполнении задания.
Барбара сказала, что договор об аренде помещений в церкви Сент-Люси от имени МИМа подписал некий Дж. С. Милл. Это было единственное имя, помимо Барри Миншолла, которым следствие располагало в связи с МИМом. Но Дж. С. Милл, добавила Барбара, хотя в этом не было необходимости, потому как Линли и сам сразу так подумал, может расшифровываться как Джон Стюарт Милл. [7] Что отлично вписывается в тему, заданную остряком, который зарегистрировался в гостинице «Кентербери».