— Нет, — сказала она. — Ты не прав. Мы этого не знали. Мы только подозревали. И на основании этого подозрения ты велел мне отнести кольцо в полицию. Но если уж кольцо должно было попасть в руки полиции немедленно, если его роль была так очевидна, так почему же ты сам не отвез его в город, а отбыл в неизвестном направлении, которое на тот момент казалось тебе более важным?
Сент-Джеймс выслушал ее тираду с нарастающим раздражением.
— Ты прекрасно знаешь, что я разговаривал с Рут Бруар. Учитывая то, что она сестра убитого, и то, что она сама пригласила меня для разговора, о чем тебе тоже хорошо известно, можно сказать, что в Ле-Репозуар меня призывало дело не самого последнего значения.
— Ну конечно. Разумеется. В то время как дело, которым занималась я, и яйца выеденного не стоит.
— То, чем ты должна была заниматься…
— Хватит уже об этом!
Ее голос сорвался на визг. Похоже, она сама это услышала, потому что заговорила тише, хотя и не менее гневно.
— А занималась я, — сказала она, издевательски подчеркнув это слово, — вот чем. Это записки Чайны. Она считает, что они могут тебе пригодиться.
Порывшись у себя в сумочке еще раз, Дебора извлекла оттуда сложенный вдвое блокнот.
— А еще я выясняла насчет кольца, — продолжала она с притворной любезностью. — О чем и поведаю тебе в случае, если ты сочтешь информацию достойной твоего внимания, Саймон.
Сент-Джеймс взял у нее блокнот. Проглядев его, он увидел даты, указания времени, места и описания событий, сделанные, как можно было предположить, рукой самой Чайны Ривер.
Дебора сказала:
— Она хотела, чтобы он был у тебя. Точнее говоря, она даже просила, чтобы он был у тебя. А еще она купила это кольцо.
Он оторвался от чтения.
— Что?
— Думаю, ты меня слышал. Это кольцо или такое же, как это… Чайна купила его в магазине на Милл-стрит. Мы с Чероки его проследили. А потом спросили ее об этом. Она созналась, что купила его для того, чтобы послать своему парню. Бывшему. Мэтту.
Дебора рассказала ему остальное. Излагала она официально: визит в антикварный магазин, к Поттерам, описание того, что сделала с кольцом Чайна, наконец, возможность существования второго такого кольца в Тэлбот-Вэлли. Закончила она так:
— Чероки говорит, что видел эту коллекцию сам. С ним был мальчик по имени Пол Филдер.
— Чероки? — резко переспросил Сент-Джеймс — Он был с тобой, когда ты расспрашивала о кольце?
— По-моему, я уже сказала.
— Значит, он все о нем знает?
— Думаю, он имеет право.
Мысленно Сент-Джеймс выругал себя, ее и всю ситуацию, а также то, что он ввязался в это дело по причинам, о которых ему не хотелось размышлять. Дебора не была дурой, но это дело ей явно не по силам. Однако сказать ей об этом нельзя, а то они рассорятся еще больше. Не сказать — как угодно, со всем возможным тактом или без него, — значит поставить под угрозу все расследование. Выбора у него не было.
— Ты поступила не мудро, Дебора.
Его интонация не укрылась от нее.
— Почему?
— Ты должна была предупредить меня заранее.
— О чем?
— О том, что ты намерена раскрыть…
— Я ничего не раскрывала…
— Но ты ведь сама сказала, что он был с тобой, когда ты выясняла, откуда взялось кольцо, или нет?
— Он хотел помочь. Он обеспокоен. Он чувствует себя виноватым, потому что это он настоял на поездке, а теперь его сестру обвиняют в убийстве. Когда я уходила от Чайны, у него был такой вид… Он страдает вместе с ней. За нее. Он хотел помочь, и я не думала, что от этого будет какой-то вред.
— Он подозреваемый, Дебора, так же как его сестра. Если Бруара убила не она, значит, это сделал кто-то другой. А он был одним из тех, кто присутствовал в доме в момент убийства.
— Ты не можешь так думать… Он не убийца… Ради бога! Он же приехал в Лондон. Нашел нас. Сходил в посольство. Согласился на встречу с Томми. Да он только и мечтает, чтобы кто-нибудь доказал невиновность Чайны. Неужели ты в самом деле считаешь, что он сделал бы все это, если бы был убийцей? Зачем?
— На этот вопрос у меня нет ответа.
— А. Ну да. Но ты по-прежнему настаиваешь…
— Зато у меня есть вот что, — перебил он.
И тут же возненавидел себя, когда волна черной радости затопила его изнутри. Он загнал ее в угол и сейчас нанесет последний, решающий удар, который определит, кто из них прав, а кто виноват. Он рассказал ей о бумагах, отданных им Ле Галле, с информацией о поездке Ги Бруара в Америку, втайне даже от своей сестры. Сент-Джеймсу было неважно, что в разговоре с Ле Галле он отстаивал совершенно другую точку зрения на то, какое отношение к поездке Бруара в Калифорнию мог иметь Чероки Ривер. Главное — отстоять свое превосходство над ней во всех вопросах, имеющих отношение к расследованию убийства. Он намекнул на то, что ее стихия — фотография, мир образов, возникающих на целлулоидной пленке в темной комнате. Его стихия — наука, мир фактов. Иными словами, фотография — это просто еще одно название фантазии. И пусть она не забывает об этом в следующий раз, когда решится без его ведома на какой-либо шаг.
— Понятно, — сказала она в заключение его речи и застыла. — Приношу извинения за кольцо.
— Уверен, ты делала то, что считала правильным, — ответил ей Сент-Джеймс со всем великодушием мужа, только что вновь утвердившего свое законное положение в браке. — Я немедленно отнесу кольцо Ле Галле и объясню ему, что случилось.
— Отлично, — сказала она. — Если хочешь, я пойду с тобой. И с радостью объясню все сама, Саймон.
Ее предложение и то, что стояло за ним, — ясное понимание своего проступка — тронуло Сент-Джеймса.
— Это совсем не обязательно, — ответил он добродушно. — Я сам справлюсь, любимая.
— Уверен, что ты хочешь именно этого?
Вопрос прозвучал ядовито. Сент-Джеймс должен был понять, что означает этот тон, но как законченный дурак, который считает, будто может оставить за собой последнее слово в споре с женщиной, ответил:
— Совершенно уверен, Дебора.
— Странно. Ни за что бы не подумала.
— Чего?
— Что ты упустишь возможность посмотреть, как Ле Галле вонзает в меня свои клыки. Это же так весело. Я удивлена, что ты не хочешь позабавиться.
Горько улыбнувшись, она торопливо прошла мимо него. Теперь она спешила по той же тропе к выходу.
Главный инспектор Ле Галле как раз садился в свою машину во дворе полицейского управления, когда в воротах показался Сент-Джеймс. Дождь начался снова, когда Дебора во второй раз бросила его в глубоком саду, но, хотя Сент-Джеймс покинул отель в спешке и забыл зонт, возвращаться за ним к портье он не стал. Пойти следом за Деборой выглядело бы как приставание к ней. А поскольку приставать к ней у него не было причин, то он решил не производить такого впечатления.