— Шарлатан! — презрительно сказала врач-психиатр. — Знаю я таких! Замутил девице мозги, вот она и поплыла. Установки-то были даны правильные, но только ее натура не могла их воспринять. Это было против ее сущности. Вот она и разделилась. На Глупую Пучеглазую Лягушку, хм-м… извините, и Виолу.
— Да, она ее убила, не себя, — сказал следователь, заглянув в конец дневника. — Теперь все более или менее понятно. Но почему тут написано Великий Будда?
— Как-как? — переспросил Игорь.
— Она вас называет… То есть называла Великим Буддой.
— Дайте мне этот дневник. Почитать.
— Не могу. Это улика. Здесь же все подробно описано! Мне же перед начальством отчитываться!
— Но я хочу получить дневник. Это мое, понимаете?
— Пишите заявление. Как только дело будет закрыто…
— Тело унесли, — сказал оперативник, который за минуту до этого вышел на балкон, а теперь вновь появился в комнате. — Судмедэксперт свое отработал. Ну а мы как? Свидетели? Что она сама с балкона сиганула? Тоже писаниной заниматься?
— Ладно, успокойся, — махнул рукой следователь. — Сейчас нам медицина заключение напишет. О психической неуравновешенности Александры Владимировны Беловой. И причинах, по которым она покончила с собой, — и посмотрел на врача-психиатра. Тот кивнул и подсел к столу. Но прежде заинтересованно придвинул к себе дневник и стал читать.
— Можно с вами поговорить? — спросил Игорь у следователя.
— Хорошо. Выйдем на кухню.
Там, на крохотной кухоньке, Белов мялся, мялся, а потом вдруг спросил в упор:
— Без свидетелей: сколько вы хотите?
— За что? — опешил следователь.
— Чтобы замять это дело. Чтобы моя жена…
— Да вы мне что, взятку предлагаете?! — И гораздо тише переспросил: — Взятку предлагаете?
— Я — богатый человек. А Лена по большому счету ни в чем…
— Тем более. Наймите хорошего адвоката.
— Ну так как все-таки?
— Ладно, договоримся, — сломался вдруг следователь.
— Ну, вот и хорошо.
— Но послушайте. Ведь она же вам изменяла! Баба-то — дрянь. Я с ней беседовал неоднократно. Еще до того, как вы мне справочки стали носить. О состоянии ее нежного здоровья. Вы ее что, в самом деле любите? Хотя там еще есть ее папа… Я могу понять…
— Этого вы понять не можете, — четко сказал Белов. — Моя личная жизнь касается только меня. Мне же от вас нужно одно: конкретная услуга за конкретные деньги. Сумму назовете сами.
Он вновь стал самим собой. Удачливым бизнесменом, который полностью владеет ситуацией и все держит под контролем.
— Да-а… Великий Будда, — покачал головой следователь. — А у вас, господин Белов, большое будущее. С вами ссориться нельзя. — И вновь не удержался: — Великий Будда! Я-старше-и-мудрее-тебя-на-целую-ты-сячу-лет.
Игорь Белов на это никак не прореагировал. Спокойно спросил:
— От меня еще что-нибудь требуется?
— Подпись в протоколе. Это все.
— Тогда я вернусь к работе.
— То есть вы сейчас поедете в свой офис, сядете в кресло, возьмете телефонную трубку, когда раздастся звонок, и спокойным голосом скажете: «Алло»?
— Именно так, — кивнул Игорь Белов.
— Великий Будда! — вновь не удержался следователь.
— Я вас попрошу об одной услуге: никогда больше меня так не называть. Игорь Владимирович Белов. Желательно, господин Белов. И еще: я в курсе, что в государственных структурах платят мало. И многие ваши коллеги мечтают заняться частной практикой или работать в частных фирмах. Моя фирма расширяется. Кто знает, быть может, нам вскоре понадобится еще один грамотный юрист.
— Я понял, — напряженным голосом сказал следователь. — Не смею вас больше задерживать, господин Белов. А протокол никуда не убежит. Будет время — заезжайте ко мне. И… извините за фамильярность.
— Всего хорошего.
— И вам того же.
Он спустился на лифте вниз и беспрепятственно вышел из здания. Его «Мерседес» стоял на противоположной стороне улицы. Он старался не смотреть вверх, пока шел к своей машине. Но уже перед тем, как захлопнуть дверцу, не удержался и все-таки поднял голову. Посмотрел на балкон, где дверь была уже закрыта, и белая занавеска больше Не развевалась флагом от порывов ветра. Потом сказал вслух:
— А смогу ли я? Да, смогу! Жизнь-то продолжается! — И удивленно добавил: — Кажется, я начинаю разговаривать сам с собой. Может, у нас это наследственное?