– Они ведь были любовниками, – задумчиво сказал Воронов. – Все об этом знают. Бейлис много болтала. Похоже, Лев Абрамович закрывал глаза на их связь, старик последнее время тяжело болел. Думал небось: пусть молодая жена развлекается. Иван – человек осторожный. Да и девок у него полно. Видимо, существовала договоренность.
– А после его смерти вдовица разошлась не на шутку. Мотив налицо. Если Таранов слышал, как Ника смеялась в моей спальне, значит, разгуливал ночью по замку. Я проверял: из его спальни этого услышать невозможно. Значит, он выходил из комнаты. А куда он шел? К Бейлис! Куда же еще?
– Значит, Таранов. Ай, Ваня! Сорвался.
– Но как вы собираетесь его разоблачать?
– Это мое дело.
– Он никогда не признается в убийстве.
– Это мое дело, – повторил Воронов. – А твое – собирать доказательства.
– Есть еще один момент… – замялся Михаил.
– Ну? Говори!
– Мне откуда-то знакомо лицо Федора Ивановича. Что-то, связанное с криминалом. Я обязательно вспомню. Это раз. Таранов и Зигмунд раньше встречались. Это два.
– Несущественно. Ну, встречались они, и что?
– Да так. Момент интересный, но Зигмунд отпирается, а Таранов, похоже, никак не может его вспомнить. А вы что, и в самом деле намерены силой задержать своих гостей до завтрашнего вечера? – с любопытством спросил он.
– Если нет другого выхода…
– А не боитесь, что они на вас заяву накатают? В полицию? Насильственное удержание в заложниках на сутки. Это, Дмитрий Александрович, статья! У вас есть адвокат?
– У меня все есть, и адвокат тоже. Но это без надобности. Ничего они не напишут. Проглотят.
– Но с вами после этого рассорятся. Конец вашему «винному братству». А кто-то говорил, что эти отношения ему дороги.
– Я найду способ уладить конфликт, – пообещал Воронов.
– Уж не компромат ли собираете? Зачем вам знать, кто убийца Бейлис? Шантажировать его хотите?
– Ты слишком много хочешь знать, – грубо сказал хозяин замка. – Тебя наняли, вот и работай. Остальное не твоего ума дело.
– Что ж… Тогда шампанского?
– Я бы не советовал тебе пить. Голова нужна ясная.
– А я хочу шампанского! Правда, она хорошенькая?
– Кто?
– Ника.
– Я не заметил.
– Вы что, вообще не замечаете женщин?
– Не лезь, куда тебя не просят!
– Дмитрий Александрович, как умерла ваша жена?
Так и не ответив ему, Воронов вышел из спальни Бейлис и стремительно зашагал по коридору к своему кабинету.
Михаил же в спальне красавицы задержался. Пробормотав «это моя работа», заглянул в ванную, куда, по словам Эстер Жановны, они с Зигмундом перенесли труп. Мертвая блондинка и в самом деле лежала в ванне, абсолютно голая. Придумывая план спасения Ники, он ясно представлял, с какими трудностями придется столкнуться семейству. Одно то, что женщины будут иметь дело с трупом, перенесут его… Но они справились. Он задумался: а Воронов-то прав, Эстер Жановна женщина решительная и хладнокровная. И сильная. Ее нельзя сбрасывать со счетов. Хотя ей-то зачем убивать Бейлис? Или как там ее по паспорту? Вот именно: как там ее. Может, Эстер Жановна это знала? Он задумался.
Ванна была огромная, черного цвета. Мертвая Бейлис и эту роскошь превратила в помойку. В мраморной чаше валялась поломанная дешевая кукла. Без одежды, без украшений. Он не выдержал и, сняв в вешалки полотенце, прикрыл им покойницу. Так-то лучше.
Потом бегло обыскал ванную и спальню. Ему никто не мешал. Никаких записей, ксерокопий документов или самих документов, а также компакт-диска он не обнаружил. Ничего, чем Бейлис шантажировала бы Таранова. Но документы она могла и припрятать. Ключ от банковской ячейки? Шифр от сейфа? Ни-че-го! Похоже, у Таранова просто нервы сдали.
Михаил представил, как тот вошел ночью в спальню Бейлис. Просто хотел поговорить. Образумить ее. Сбавь, мол, обороты, никогда я на тебе не женюсь. Красавица не его ждала, потягивая ликер и покуривая сигареты с ментолом, но так и не дождалась, задремала. Таранов вошел и увидел заманчивую картину: спящая Бейлис, за окном глубокая ночь, в комнате никого, в коридоре тоже. Взял подушку, положил блондинке на голову, придавил и держал так, пока она не затихла. Шансов у Бейлис не было.
Неужели все-таки Таранов? «Тебе ревность мешает, Миша», – усмехнулся он. То, с какой легкостью Ника променяла его на красавца миллионера, задело сыщика. А ведь права Елизавета Петровна! Не случайно рыжая девица оказалась здесь в тот вечер, когда в замок на закрытую вечеринку съехались господа коллекционеры. Могла бы и в другое время навестить папу с мамой. Ой, что-то здесь не так!
Времени у него мало. До завтрашнего вечера. Что будет, если он не выполнит поручение хозяина замка? Об этом лучше не думать. Надо идти к гостям. И он вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
…Гостей он нашел в кабинете. Вообще-то странно: почему кабинет хозяина находится на втором этаже, там же, где спальни для гостей? Ведь в доме полно места. А меж тем весь третий этаж пуст. Воронов хочет держать ситуацию под контролем, а руку на пульсе событий, вот он и расположился на втором этаже. Ощущение такое, что помещение переделано в рабочий кабинет на скорую руку, оно вовсе не для того предназначалось. Изначально это была одна из спален. Здесь, в кабинете, стоят удобный диван, обтянутый черной кожей, и несколько таких же удобных, глубоких кресел. Спальня хозяина замка на третьем этаже, но он туда, похоже, не заглядывает. Стелят ему на диване, он засиживается за работой над документами допоздна. Компьютера на рабочем столе нет, видимо, Воронов пользуется ноутбуком. Или компьютер находится в другом месте? Все это странно.
Картина, которую Михаил увидел, была такой: Таранов поил Нику шампанским, Сивко о чем-то секретничал с Елизаветой Петровной в самом дальнем и темном углу. Самого хозяина в кабинете не было. Зато Зигмунд крутился тут же, не отрывая взгляда от парочки, и все больше мрачнел. Ника теперь была в коротком зеленом платье, в туфельках на высоких каблуках, рыжие кудри рассыпаны по плечам. Она пила шампанское и громко призывно смеялась.
– Вообще-то меня зовут Доминикой, – нараспев сказала она, когда Михаил вошел.
– Какое красивое имя! А главное, редкое! – рассмеялся Таранов.
– От французского слова «домен», что означает имение, территория, – мрачно пояснил Зигмунд. – Так называются небольшие винодельческие хозяйства в Бургундии.
– Слушай, тебе еще повезло! – тут же прокомментировал красавец миллионер. – Мама с папой могли назвать тебя Мадерой. Или Малагой. Или в честь какого-нибудь замка во Франции с труднопроизносимым названием.
– Ха-ха!
– Трудно жить, когда родители фанатики, да?