Когда Сергей сказал, что им мешал пожениться неразрешимый квартирный вопрос, он не был до конца откровенен. Отсутствие собственного жилья было только предлогом. И для него, и для Лиды. Она боялась. Придется ведь жить одной. Самостоятельно. Придется чуть ли не каждый день делать выбор, что значит отступить от маминой морали, ведь родительница не попадала в подобные обстоятельства. Мама, например, никогда не жила на частной квартире. Если все делать правильно, честно, то хозяевам будет, конечно, хорошо, но семейный бюджет затрещит по швам, и законным владельцам в итоге останутся отремонтированная квартира, починенные краны и оплаченные счета, а Лиде и ее дочери — дырка от бублика. Так что? Вступать в конфликт? Отстаивать свои права? Или быть хорошей с ними в ущерб себе? Лида предпочитала выбора не делать, оставить все, как есть. А как есть — это были их с Сергеем мытарства из его коммуналки в ее крохотную спальню.
Сергей тоже не спешил на ней жениться. Сначала было краткое ослепление: вот девушка, которая родилась для него, принадлежит только ему и будет верна ему при любых обстоятельствах. Хозяйка Лида была замечательная, семейный бюджет вела грамотно, записывая в тетрадочку все расходы и в конце месяца проверяла их, анализируя ситуацию. Но — скучно. Человек очень неглупый, Сергей подозревал, что за всем этим стоит. Лида скупа, но тщательно это скрывает. С одной стороны, это хорошо, а с другой? Такая ли жена ему нужна? И он колебался. Так они протянули пятнадцать лет.
Потом Лида поняла: надо дожимать. А то можно и на бобах остаться. Наследство уплывало из рук: Сергей начал от нее потихоньку отдаляться. И она стала вести свою игру, очень тонкую, и тут уж было не до маминой морали. Согласно маме, надо было встать в позу, развернуться и уйти с гордо поднятой головой. Сергею, конечно, хорошо, а ей с дочерью? Вот тут лягушачья кожа натянулась до предела.
Последний год дался ей очень тяжело. Чаша весов колебалась. Она чувствовала, что тут не обошлось без женщины и возненавидела ее заочно всеми фибрами своей души. Была уверена, что это какая-нибудь длинноногая красотка, из тех, что никогда не стесняются, летом ходят по улице полуголые, делать ничего не умеют, только хлопать ресницами, надувать губки и уводить чужих мужей. А тут еще собственная дочь подлила масла в огонь.
Занятая работой и Сергеем, Лида и опомниться не успела, как девочка выросла. Когда ей исполнилось четырнадцать, Лида вдруг посмотрела на дочь словно бы со стороны. И увидела рослую девицу, вполне уже оформившуюся, самостоятельную и характером совсем не похожую на мать и бабушку. То, чего бабушка не принимала совсем, о чем мать думала тайно, стыдясь своих мыслей, четырнадцатилетняя особа с выкрашенными в рыжий цвет волосами высказывала вслух, да еще и не стеснялась подробно комментировать!
Увидев впервые ее выкрашенные волосы, Лида пришла в ужас.
— Немедленно смой краску, дрянь! — закричала она. — Пока бабушка не увидела!
— Еще чего! — огрызнулась дочь.
— Волосы покрасила! А что с тобой дальше будет?
— Блондинка, — флегматично ответила дочь.
— Что? — не поняла Лида.
— Буду белой как снег! Прикольно же! Хочу попробовать себя в разном цвете.
— Может быть, ты еще и куришь?! — завопила мать.
— Ха! Спохватилась! Бросила год назад!
— Боже мой! Кого я ращу?!
— Человека. Ты не переживай, ма. Мы сейчас перебесимся, а потом будем колясочки по парку катать. Уа-уа.
— А учиться ты когда собираешься?!
— А зачем? Разве у папы денег мало? Да что ты на меня так уставилась? Да, кстати. Я хочу сделать пирсинг.
— Сделать что? — оторопела Лида.
— Проколоть пупок. Ну что ты на меня так смотришь, ма? Ты какая-то отсталая. Мне по улице рядом с тобой ходить стыдно. Да будь ты, наконец, человеком! Во что ты одета? Это уже никто не носит! Отстой! А проколоть пупок -это прикольно!
— Проколоть пу…
Лиде стало плохо. Она вдруг представила, как дочь идет по улице, крашеная в блондинку, с голым пупком, в котором торчит кольцо, и с сигаретой в зубах. Как? Когда? Упустила! Не дай бог, узнает мама! Да с ней же инфаркт случится! Нет, надо срочно изолировать! Спрятать! Сказать Сергею! В конце концов он отец, он должен повлиять!
Но Сергей, выслушав ее, только плечами пожал:
— Переходный возраст. Все нормально.
— Да ей же только четырнадцать! А она одевается и ведет себя, как проститутка!
— Ты утрируешь, — поморщился Сергей. — Она такая же, как все. Дети сейчас рано взрослеют. Видишь, курить уже бросила. Скоро бросит пить, — пошутил он.
— А дальше что? Наркотики?
— Ну, перестань. Этого не будет. Девочка хорошая, учится на четыре и пять, баскетболом занимается. Чего тебе еще?
— Нет, я так не могу! Что это за поколение? Это же ужас какой-то!
— Перестань, — повторил Сергей. — Нормальное поколение. Умное, самостоятельное. Если ты начинаешь жаловаться на молодежь, значит, ты стареешь.
— Нет, надо что-то делать. Ну что ты за отец?
— Делать ничего не надо. Давить не надо. Сейчас, по крайне мере. Я с ней поговорю, но потом. А то она догадается, что ты нажаловалась, и сделает назло. Я не хочу, чтобы вы были врагами. Вам вместе жить.
— А ты? — в упор спросила Лида. — Ты где собираешься жить? Не с нами вместе?
— Ты прекрасно знаешь, что я вас не брошу, -поморщился Сергей.
На протяжении всего разговора его лицо выражало недовольство. Лида поняла, что она ему в тягость, и разозлилась. Сергей меж тем продолжал ей выговаривать:
— У тебя невыносимый характер. Тебе всегда надо определенности…
— Ты шутишь?! — оборвала его Лида. — Я пятнадцать лет прожила с тобой, будучи не расписанной! Какая уж тут определенность!
— Люди и расписанными живут хуже, чем мы с тобой в гражданском браке. Что такое штамп в паспорте? Условность.
— Но без этой условности не получить наследства, — еще больше разозлилась Лида. — Я поняла, тебе наплевать, что будет с нами! Со мной, с дочерью!
— Я сразу должен был догадаться, куда ты клонишь. Тебе нужна моя квартира. Деньги нужны. Но зачем, Лида? Зачем тебе деньги? Столько денег? Машину ты не водишь, пользуешься общественным транспортом, косметикой себя не балуешь, по салонам красоты не ходишь, дорогую одежду не покупаешь. И путешествовать не любишь. Потребности у тебя скромные. Так зачем тебе деньги?
Лида догадалась — издевается. И прошипела:
— А вдруг я хочу измениться?
— Измениться? Ты? — внимательно посмотрел на нее Сергей.
— Думаешь, я уже ни на что не способна?
— Отчего же, — пожал он плечами. — В каждом из нас сидит демон. Я только не понимаю, какой смысл тебе меняться? Ты живешь так, как тебе положено. Не нарушая гармонии. Вырви тебя из одной среды, помести в другую, и неизвестно, что будет. Ну переменишься ты внешне. Сделаешь прическу, яркий макияж, похудеешь, купишь сногсшибательную одежду. А выражение лица? Жесты? Походка? Речь? Возьми, к примеру, нашу дочь. Вот ей все это будет к лицу. Эта одежда, образ жизни. Потому что ее образ мыслей тому соответствует. А твой нет. Именно поэтому я и не хочу вмешиваться.