– Ну, конечно, конечно!
– У меня… У меня номер сменился.
– Почему же ты мне ничего не сказала?!
– Я… болела. Лежала в клинике. Осложнения после операции, – соврала она.
– Ах, вот оно что! Но ты похудеешь, разумеется? Займешься собой. Столько работы, столько работы… Шурик замучился отбиваться от клиентов, которые требуют непременно божественную Рину…
«Шурик!»
– А что ты здесь делаешь? – сообразила она. – И что это за вещи?
– Рина, девочка, ты исчезла на два месяца, твой телефон молчит. Я не выдержал и приехал. А это твои вещи, – толстяк хихикнул.
– Мои?
– Я посмотрел, ты извини. Тоже хотел узнать: что же это за вещи? И увидел твои платья.
«Он что-то искал. Просто смотрят не так. Он рылся в коробке».
– Но почему они здесь?
– Сначала я позвонил в квартиру. В ту, которую ты снимала, – Шурик кивнул на массивную железную дверь. – Мне открыл мужчина, который сказал, что теперь здесь живет он. Поскольку договор на аренду не продлен, денег нет, и тебя нет вот уже два месяца, ни слуху ни духу, то… – Толстяк перевел дух. Он страдал одышкой и потел, она ясно чувствовала острый, неприятный запах. – Хозяйка собрала твои вещи и выставила их в коридор. А квартиру сдала. Да, кстати, она поменяла замок, так что войти в квартиру ты не сможешь.
– Ах, вот как! – она вздохнула с облегчением. Это даже лучше. – Я живу на… Я съехала на другую квартиру, – поправилась она.
– И куда?
– В область.
– Ты с ума сошла? Что с тобой происходит?
– Ничего не происходит.
– Но я не узнаю свою шикарную Рину! – он вновь обошел ее и внимательно осмотрел. – Нет, это не ты! Ты же толстая! У тебя толстая попа! Талия, по крайне мере, не поплыла? Задери куртку!
«С какой стати он мною командует?»
– Рина, что с тобой? Я сказал: задери куртку! Я хочу посмотреть.
«Она с ним, что, тоже спала?!»
– Я не… не поправилась… То есть…
«О Господи!»
В панике она задрала куртку.
– Ну, ничего, – промямлил Шурик. – Но – срочно на диету! В таком виде я тебя никому не продам!
– А что, есть работа?
– Работы сейчас мало, – он вздохнул. – Но кое-что можно придумать. Диктуй мне номер своего мобильного телефона.
«Я что, его собственность?» Но продиктовала.
– Отлично! – Шурик занес номер в свой мобильник, после чего торопливо сунул его в карман пальто. Движения агента были суетливые, он заметно нервничал. – Как только что-то для тебя найдется, я позвоню. Но, я тебя умоляю, садись на диету! С такой попой тебе нельзя на подиум! Да и фотосессия под вопросом. Разве сиськи твои попробовать продать… Сделали-то хоть качественно? Дай, я пощупаю!
– Нет! – дернулась она. И тут же нашлась: – Болит.
– Понимаю. Ладно, потом гляну.
– Что же мне делать с вещами?
– Как что? Вези к себе на квартиру!
– Я… у меня нет машины.
– Где ж она?
– Ее угнали. Пока я лежала на операционном столе.
– Ну, ты даешь! На чем же ты приехала?
– На метро.
– Как-как? – он оторопел. – А ты, часом, там не заблудилась? Когда ты в последний раз ездила на метро? Ты хоть знаешь, где это?
– Знаю, раз я на нем приехала! – разозлилась она. – У меня проблемы с деньгами, неужели непонятно? Лучше бы ты, как мой агент, занялся моим трудоустройством!
– Твоим как…? – Щурик словно поперхнулся.
– Ты-то, надеюсь, на машине?
– Конечно!
– Вот и бери коробки и тащи их в свою машину!
Неожиданно он ее послушался. Проворно схватил одну из коробок и пошел с ней к лифту. Она тоже взяла чемодан и коробку. Поехали вниз.
– Столько вещей! Таскать и таскать! – пожаловался Шурик.
– Предлагаешь бросить половину?
– Нет, нет! – испугался он. – Бросать не надо! Наоборот, надо проверить, все ли тебе отдали. С тобой поступили незаконно, и ты могла бы заявить на хозяев в милицию. Скажи: там, мол, деньги были. Сто тыщ долларов! В шкафу, среди нижнего белья! А что? Мысль! Пойти в милицию и накатать заявление. Учти: я в доле.
– Нет! – она вздрогнула. – Никакой милиции!
– Но почему?
– У меня нет регистрации, – сообразила она.
– А этот твой… Васик?
– Васик?
– Ну, папик твой. Он-то как допустил?
– Он меня бросил. Пока я лежала в клинике, – торопливо добавила она. – Другую нашел.
– Ах, вот оно что… – протянул Шурик и бросил на нее странный взгляд. Словно в магазине на распродаже. Товар со скидкой в пятьдесят процентов, коллекция не новая, но зато вещь качественная и еще вполне.
Двери лифта открылись. Охранник, увидев их с коробками, сделал вид, что его это не касается, консьержка демонстративно вышла на площадку и смотрела так, будто они были воры и выносили вещи из ограбленной квартиры. Ехидно спросила:
– А Елена Сергеевна в курсе?
Она наморщила лоб. Кто это, Елена Сергеевна?
– По твоей Елене Сергеевне тюрьма плачет! – рявкнул Шурик. – Мы еще проверим, все ли вещи на месте!
«Квартирная хозяйка, должно быть». Она опустила глаза, стараясь не встречаться взглядом с дамой в буклях. Две пираньи прилипли к стеклу аквариума, так и повисли у самой поверхности воды, едва шевеля плавниками. Рядом замер охранник.
– Что, кончилась малина? – еще ехиднее спросила у нее консьержка. И злорадно добавила: – Работать надо! Вот как я всю жизнь работала! А не подолом мести! Обленилась вконец молодежь! Все жизни легкой ищут! – Пираньи шевельнули плавниками и открыли рты.
– А ты прямо упахалась! – огрызнулся Шурик и открыл дверь подъезда. – Рина, идем.
Она шагнула следом.
– Да, упахалась! – крикнула в закрывающуюся за ними дверь консьержка. – Это вы – тунеядцы! Паразиты!
– Рина, что ты копаешься? – оглянулся взмокший под тяжестью солидных размеров картонной коробки «паразит». – Вещей много, поторопись!
– Она всегда такая?
– Да что ты! – фыркнул Шурик. – Голос слаще меда, особенно на Восьмое марта и под Новый год!
– Почему?
– Так поздравляют же! Кто шампанским, а кто и деньгами.
– А сейчас почему?
– Ты что, притворяешься?
Он поставил на землю коробку и перевел дух.
– Рина, ты ее раньше замечала? Вообще знала о ее существовании? Ты с ней хотя бы раз поздоровалась, даже в хорошем настроении? Такое ощущение, что ты вчера на свет родилась! Я тебя не узнаю… Я и в самом деле тебя не узнаю!