– А надо мочь! Это твоя работа, девочка. Ну, хорошо, – смилостивился Шурик. – Ты идешь на кастинг в журнал, а потом идешь в ресторан с Олегом. Такой расклад тебя устраивает?
– Устраивает.
– Ну, вот и договорились! Жди моего звонка. Я тебе назову место и время. Какие-нибудь предпочтения есть? Я о ресторане. Европейская кухня или азиатская?
– Мне все равно.
– Если было б все равно, люди лазили б в окно, – хихикнул Щурик. Игривое у него сегодня настроение, все время шутит.
«Какой же он все-таки мерзкий!»
– Ладно, девочка, я все устрою. Отдыхай.
Она вздохнула. Наотдыхалась уже! И опять лежать на диване, ждать. Надо бы в клинику съездить, к Георгию Рубеновичу, на осмотр. Вспомнив о нем, тут же пошла за таблетками. Их необходимо принимать каждый день, иначе, как он сказал, начнется необратимый процесс отторжения тканей. Ее лицо почернеет и превратится в… Она вздрогнула.
Только теперь дошло: ведь это же навсегда! Она привязана к этим таблеткам! Такие муки вынести, посадить себя на всю жизнь на цепь, препараты для укрепления иммунной системы, а счастья как не было, так и нет!
… – Вы меня обманули! – горько сказала она Георгию Рубеновичу, когда тот завершил осмотр.
– Отлично, отлично, – вид у хирурга был довольный. – Все даже лучше, чем я ожидал. Швов почти не заметно, даже шлифовка лазером не потребуется, со временем они исчезнут совсем. А все благодаря твоему отменному здоровью.
– Было отменное, – горько сказала она. – А теперь я сижу на таблетках. И буду сидеть на них всю свою жизнь!
– Об этом я тебя предупреждал, – спокойно ответил Георгий Рубенович. – И ты согласилась.
– Но я не знала… Не знала, что будет так тяжело!
– А какие проблемы? – серьезно спросил хирург.
– Мужчины. Они видят во мне Рину.
– А ты кто? – удивился Георгий Рубенович.
– Я – Марта!
– Ах, да… Я забыл…
– Она спала с ними за деньги. А я… А мне теперь приходится… играть ее роль, выслушивать все это… Все эти гадости. Они меня домогаются и удивляются при этом, что я так себя веду. А я работать хочу! Я не хочу быть девочкой на содержании!
– А раньше ты хотела праздника жизни, – усмехнулся Георгий Рубенович. – Так в чем дело? Согласись с ними спать, и тебя отвезут на шикарный курорт на частном самолете, завалят подарками. Это же так просто! Об этом мечтают все девушки твоего возраста. О красивом романе с шикарным мужчиной.
– Я не представляю роман с Василием Андреевичем. Он же старый! И лысый. Когда он говорит «киска», меня тошнит.
– Я вообще-то хирург, а не психотерапевт. Я сделал то, что ты просила. А со своими мужиками разбирайся сама.
– Я не знаю, что мне делать, – с тоской сказала она. – Я…
Открылась дверь, вошла Валя. Переглянулась с Георгием Рубеновичем и сказала:
– К вам пациентка.
– Проводи ее в смотровую. И Рину проводи.
– Я не Рина! – возмутилась она.
– Ничего, привыкнешь, – Валя приобняла ее за плечи и стала теснить к двери. – Идем.
Она уже поняла, что помощи от них не дождаться. И здесь она вещь, ценный экспонат, на примере которого можно воочию убедиться в чудесах пластической хирургии. Но – материал отработанный. И уж конечно, никто не будет лечить ее душу. Тем более бесплатно.
Зато Валя цветет! Заметно похорошела, походка плавная, глаза счастливые.
– Хорошо выглядите! – не удержалась она.
– Тебе спасибо, – расцвела улыбкой Валя.
– Мне?
– Сблизились мы с ним после того случая.
– После какого случая?
– Когда труп в машине везли, – заговорщицки сказала Валя. – Правильно говорят: не было бы счастья… Я только тебе, более никому. Ты-то все равно знаешь. Мы, как труп в овраг бросили, на дачу к нему поехали. С тех пор Георгий ко мне и прикипел. «Только тебе, – говорит, – Валюша, могу доверять». Мне бы еще забеременеть…
– Забеременеть?
– Ну да. Тогда бы он жену бросил и на мне женился. Я бы ему сыночка родила. Пока не получается. Но все равно я счастлива!
– Зато я несчастна, – не удержалась она.
– Будет тебе, – махнула рукой Валя. – Молодая еще, все у тебя впереди. Ну, иди. Мне к Георгию надо, он без меня, как без рук, – сказала медсестра с нескрываемой гордостью.
Она брела по улице, никого и ничего вокруг не замечая. Погода была под стать настроению: мрачное небо, и не поймешь, то ли поздняя осень, то ли ранняя весна: ни снег, ни дождь, ни мороз, ни оттепель. Теперь круглый год межсезонье с редкими вкраплениями сухих солнечных дней. Наряженные елки нелепо смотрелись на зеленом газоне.
«Ба! Скоро ж Новый год!» – вспомнила она. Любимый праздник, которого все ждут с нетерпением и к которому готовятся загодя. Но ни погода, ни биржевые новости, ни прогнозы финансовых аналитиков на следующий год радостных чувств не вызывали. Наоборот, праздник хотелось оттянуть, потому что все понимали: дальше будет хуже. Как только погаснут новогодние огни, наступит разочарование. Кто-то проснется без работы, кто-то без квартиры, которую придется отдать за долги, кто-то просто пойдет в офис в полной неопределенности. Отрезок будущего, на которое можно строить какие-то планы, заметно сократился. Планов больше никто не строил, самая большая радость была, когда говорили: без перемен. Потому что перемены теперь могли быть только к худшему.
Но жизнь продолжалась. По улицам по-прежнему ходили люди, общественный транспорт был полон, в магазинах все так же делались покупки, не столько, сколько раньше, да и не такие, денег на ветер никто больше не бросал, но город жил, ждал праздника и все-таки ждал перемен. Не сейчас, так весной, не весной, так через год. Она попыталась улыбнуться. Жизнь продолжается!
Зазвонил мобильный телефон. «Номер скрыт», – высветилось на дисплее. Она, немного волнуясь, ответила:
– Да?
– Марина?
– Здесь нет никакой Марины. Вы ошиблись.
– Неужели обманула? Девушка, назвавшаяся Мариной, дала мне этот номер. Постой-ка! Но я ж узнаю твой голос! Все еще болеешь?
– Да.
– А шарф? Не помог?
– Какой шарф?
И тут она вспомнила: шарф! Она и в самом деле назвалась Мариной! А он…
– Леша?
– Ну да! Вспомнила?
– Да.
– Значит, есть Марина?
– Есть, – она невольно рассмеялась.
– И как бы нам с ней встретиться?
– Я пока не знаю свой график…
– Понятно… – он разочарованно вздохнул.