– А ты – идем с нами.
– Но…
В ванной комнате хлюпала вода: соседка снизу спасала свой ремонт, собирая ее тряпкой в синее пластмассовое ведро. Судьба этой женщины и этой квартиры Воронина больше не волновала. Он шагнул к дверному проему. Помощники взяли под руки толстяка и вслед за ним вышли на лестничную клетку.
Приоткрылась соседняя дверь.
– Вы уходите? – пискнула женщина средних лет. Отвратительный пес породы пудель несмело тявкнул.
– Баксик, тихо! А как же дверь?
– Дверь сломана, – констатировал Воронин.
– Что ж, теперь открыто будет?
Воронин нагнулся, легко поднял дверь и поставил ее на место.
– Она ж не заперта! – не унималась женщина.
– Вернется хозяйка, врежет новый замок и запрет.
– Но там же вещи!
– Присмотрите за ними.
– Какой кошмар! Вот вам: сдавать квартиры!
– Согласен с вами.
Воронин дождался, наконец, грузового лифта и первым в него вошел. Следом его помощники вели упирающегося толстяка.
– А его зачем? – несмело спросила соседка Рины.
– Пытался совершить взлом, – из лифта сказал Воронин.
– Но дверь была открыта!
– Это не имеет никакого значения.
Лифт закрылся.
– Не докажете! – взвыл толстяк.
– Помолчи, – предупредил Воронин.
– Куда вы меня тащите?!
– Где кукла?
– О Господи! Вы сами слышали! Она ее увезла вместе с остальными вещами!
– Как она узнала о том, что кукла ценная? От кого?
– Не знаю!
– Придется вспомнить.
Эта фраза Воронину тоже нравилась чрезвычайно. И опять к месту! Что за удачный день сегодня!
– Куда его? – спросил помощник, имея в виду толстяка, когда они вышли на улицу. Тот затрясся от страха.
– Где твоя машина? – строго поглядел на толстяка Воронин.
– Да вот же она, Герман Дмитриевич, – указал один из помощников на серебристый «Форд», и Воронин поморщился от досады: прокол. Объект узнал, что за ним следили. Помощника надо увольнять, в лучшем случае, поставить на вид. Указать на недостатки в работе.
– Ведите его в машину, а я пока позвоню.
Помощники повели толстяка к «Форду», а Воронин достал из кармана мобильный телефон. Звонил с улицы, недоступный прослушивающим устройствам и видеонаблюдению, если такое осуществлялось. Жильцы взяли моду украшать подъезды домов видеокамерами. Воронин встал так, чтобы быть вне зоны их видимости и позвонил Василию Андреевичу.
– Что? Достал? – спросил хозяин.
– Она съехала ночью, – отрапортовал Воронин. – Кукол увезла.
– Как узнала?! – вскипел шеф.
– Здесь ее агент. Пришел, когда мы взломали дверь. Думаю, за куклой. Это агент сказал девчонке, что кукла ценная, не иначе.
– Ты уверен?
– Наверняка буду знать, когда его допрошу. Вопрос: что с ним делать дальше?
– Агент, говоришь… – шеф задумался. – Ох, сколько он мне крови попортил! Скунс вонючий!
– Так может его… – Воронин сделал паузу. Указание должно поступить свыше. Никакой самодеятельности. И потом: в случае чего, за все отвечает заказчик, с него и спрашивают больше, чем с исполнителя.
– Убрать! – распорядился шеф.
– Понял.
– А перед этим допросить с пристрастием. Вытряси из него все, слышишь? Обставишь все так… В общем, ты понял.
– А девушка?
– Найти! Я по уши в дерьме из-за этой куклы. Она нужна мне позарез, понял?
– Так, может, с девчонкой пожестче?
– Ты ее сначала найди, – с иронией сказал хозяин. – Она не так глупа, как тебе показалось. Что, провела тебя? Ай, Герка! Хватку потерял! Перед девчонкой спасовал! – подзадорил его хозяин.
– Найду! – скрипнул зубами Воронин. – Из-под земли достану!
– Вот когда достанешь… Не трогай ее, слышишь? Я ее понимаю: деньги нужны. Но почему она мне ее просто не продаст, эту чертову куклу? Зачем прячется?
– Я попытаюсь установить личность мужчины, который ее увез.
– Мужчины, говоришь? Проверь-ка Чаплыгина. Олегом его зовут. А скунса – убрать! – добавил шеф и дал отбой.
«Задание понял», – мысленно отрапортовал Воронин, вытянувшись в струнку.
Пробка была мертвой. Причем и в Москву, и в область. Два конца займут часов восемь, не меньше! Это Володя Стеценко понял, когда ехал с коробками, в которых лежали куклы, на Новослободскую. Часа через полтора, из машины, облепленной мокрым снегом, он позвонил Ма-Рине и сказал:
– Я попал в пробку. Когда приеду, не знаю.
– К утру приедешь? – спросила она.
– К утру приеду.
– Жду.
Володя перезвонил ей, когда поставил коробки с куклами за ширму, в самом углу студии. Хотелось спать, но он надеялся выспаться у Ма-Рины. Милиция – не загс, туда можно и не спешить на регистрацию отношений. Скорее всего, над ним посмеются. Так они и поверили в пересадку лица! Это еще доказать надо! Да и девушку жалко. Видно, что она не в себе, нервничает, переживает. Ее ведь заставили. И запугали.
Он набрал номер. Раздались длинные гудки, потом короткие. Ма-Рина сбросила звонок, не захотела с ним разговаривать. Вновь набрав ее номер, Володя услышал металлическое: «Абонент временно не доступен…»
– Что за шутки?
Пока Стеценко ехал к Ма-Рине, трижды ей перезванивал, но слышал все то же: абонент недоступен. Не хотелось думать, что его кинули, но в квартире на одиннадцатом этаже было тихо, когда он туда позвонил. Хорошо, запомнил код, когда они с Ма-Риной спасались от верзилы из зеленой «пятерки» и та дрожащим пальцем набирала 1536 К. А дальше – номер квартиры. Все просто, и счастье, что у него хорошая память на цифры, а то пришлось бы стоять под дверью, на ледяном ветру, дожидаясь, когда кто-нибудь войдет в подъезд или оттуда выйдет. Так и до утра можно прождать! Была глубокая ночь, оставалась надежда, что она дома, но крепко уснула, и Стеценко все звонил и звонил, один раз, другой, третий, пока палец не заболел.
То, что произошло, в голове не укладывалось. Сбежала? Куда, с кем? Одна, на ночь глядя? Испугалась милиции? Не он же предложил туда пойти!
Володя вернулся в машину и почувствовал, что смертельно устал и хочет спать. Валил мокрый снег, свет фонарей едва пробивался через насыщенную влагой темноту зимней московской ночи.
«Бензина у меня много…» – подумал он, привалившись к дверце. В салоне было тепло, урчал мотор, работала печка. Глаза закрылись сами собой. Проснулся он через два часа от боли в спине и шее. Разумеется, не выспался, но в состоянии был ехать домой. Пробки наверняка уже рассосались. На всякий случай он еще раз поднялся на одиннадцатый этаж и позвонил в квартиру Ма-Рины. Тщетно!