Звонок.
— Говорите.
— Александр Александрович?
— А! Ранняя пташка!
— Я вас не разбудила?
— Вы что, по-прежнему не спите?
— Не удается. Телефон ночью часто звонит.
— Отключать не пробовали?
— Нет. А что?
— Вы себя с ума сведете, Марина Сергеевна.
— Уже свела.
— Что-что?
— Я иду в аптеку.
— Куда?
— В аптеку. Напротив моего дома находится аптека. Еще огонечки так весело-весело бегают. Ап-те-ка. И утром бегают!
— Эге! Да вы не в себе!
_ Знаете, ay меня есть рецепт. Ха-ха!
— Какой рецепт?
— Рецепт. На снотворное.
— Постойте. Вы куда собрались?
— В аптеку.
— Но вы же… У вас же нога.
— Ха-ха! По-моему, это так естественно! Женщина на костылях идет в аптеку! Мне же только дорогу перейти! Думаете, не получится? Напрасно! Но вы не думайте, мне еще надо умыться, одеться, накраситься. Да-да, я хочу сделать полный макияж. И зайти в парикмахерскую. Обязательно зайти в парикмахерскую. Она тоже находится в доме напротив. Правда, я там часа два просижу, никак не меньше. Там все время очередь, в парикмахерской. Странно. Неужели стольким людям надо сегодня на тот свет?
— Марина Сергеевна!
— Но я обязательно зайду в парикмахерскую. Вот это уже смешно: женщина на костылях идет в парикмахерскую. Ха-ха! Смешно, правда? Но ничего, бывает. Все в жизни бывает. Значит, я на костылях иду в парикмахерскую. А потом в аптеку. Я позвонила, чтобы сказать вам.
— Что сказать?
— Что вы неправильно все понимаете. А я вот поняла. Хотя я и глупая. Ха-ха! Но и у дурочек бывают временные просветления Так вот: вы ничего не поняли, Александр Александрович, милый мой Александр Александрович. Но ничего. Еще можно все поправить. Ведь так? Мы с вами еще можем все поправить?
— Да-да. Вы, главное, успокойтесь.
— Я спокойна. Аб-со-лют-но.
— Не бросайте трубку.
— А я думала, вы все поняли.
— Не бросайте трубку, Марина Сергеевна!
Звонок.
— …
Звонок.
— Вас слушают.
— Капитан Севастьянов у аппарата.
— Опергруппа на месте.
— Как там? Разобрались?
— Да, все в порядке. Дверь, как положено в таких случаях, вскрыли.
— Как она?
— Лежит.
— Что ж. Финита ля комедия, как говорится. Жаль, конечно, бабу, но…
— Что нам делать-то, Александр Александрович?
— Ждите, я подъеду.
Звонок.
— Вас слушают.
— Простите?
— Говорите, вас слушают.
— Вообще-то я звоню Рине. Она дома?
— А кто говорит?
— Ее подруга, Ника. А вы что делаете в ее квартире?
— Марианна Николаевна? Вы меня разве не узнали?
— Простите?
— Севастьянов, капитан Севастьянов. Александр Александрович.
— Что вы там делаете?!
— Она умерла.
— Что?!
— Ваша подруга умерла.
— Как это умерла? Что вы такое говорите?!
— Выпила лекарство. У нее был рецепт на снотворное.
— Не понимаю…
— Что ж тут непонятного? Марина Сергеевна последнее время была не в себе. Слышала какие-то голоса, страдала галлюцинациями. Вот вам и результат: один из голосов велел ей покончить с собой. Я так предполагаю.
— Как велел?
— По телефону. Здесь же все время звонит телефон. Вот что странно, Марианна Николаевна. Беру трубку, говорю «алло», а там только гудки. Может, у меня тоже галлюцинации начинаются?
— Значит, Рина умерла.
— Да.
— И что теперь?
— А что теперь? Думаю, ее адвокат займется организацией похорон. Кстати, ее тело увезли в истринский городской морг.
— Почему в истринский?
— На вскрытие. По-моему, вполне логично похоронить ее вместе с мамой и дядей. Она так хотела.
— Она что, оставила записку?
— Да. Оставила.
— И… Что там?
— Хотите ознакомиться?
— Я была ее лучшей подругой. Единственной подругой. И… мне очень жаль.
— Мне тоже. Знаете, мы с вами как поступим?
— Как?
— Приезжайте-ка завтра в городской морг.
— В морг?!
— Ну вам же не привыкать, Марианна Николаевна!
— Но… зачем? Зачем мне в морг?
— А кто, интересно, о ней позаботится? Вы, как близкая подруга, должны забрать тело.
— А этот, как там его? Цимлянский?
— И он тоже приедет. Заодно и познакомитесь. Или вы уже знакомы?
— С чего вы взяли? Виделись мельком.
— Так что, Марианна Николаевна?
— Хорошо, я приеду. Взглянуть на Рину и… Разве уже можно ее хоронить?
— А почему нельзя? Я думаю, что дело абсолютно ясное: смерть от отравления лекарственным препаратом, есть предсмертное письмо, окна и двери в квартире были заперты изнутри.
— А… как же вы вошли?
— Дверь взломали. Дело в том, что она мне звонила перед тем как пойти в аптеку. Позвонила и сообщила о своих намерениях. Я поехал к ней, но не успел. К сожалению. Она собиралась зайти еще и в парикмахерскую, но там была большая очередь. Слишком большая, а ей, видимо, хотелось поскорее со всем этим покончить. Кстати, это не вы ли ей достали рецепт на снотворное?
— Я? Да, я. Видите ли, она страдала бессонницей, и эти звонки…
— А вам не кажется, что это было слишком сильное лекарство?
— А вы что, врач?
— Нет, я мент, сыщик. В конце концов, в наше время не проблема достать лекарство, ведь так? Вы ей достали рецепт или кто другой…
— Значит, никакого уголовного дела возбуждено не будет?
— Помилуйте, Марианна Николаевна! Ну какое уголовное дело! Все ясно, как божий день. Нам в милиции и без того проблем хватает. Завтра вы приедете в городской морг, заберете тело, похороните ее, и дело с концом.
— Хорошо.
— Так до завтра, Марианна Николаевна?