Book.

– Е-мое! У тебя, блин, еще кто-то есть?

«Есть», – подумал он. И сам застыдился. Алина только намекнула, в гости позвала, а он уже готов бросить любимую женщину! И как можно ласковей сказал:

– Оленька, котенок, это всего лишь работа. Я еду в командировку на весь день. Я очень по тебе соскучился.

– Тогда давай встретимся, блин!

– С удовольствием! Быть может, я вернусь пораньше. Управлюсь с делами и...

– Блин, на фиг, опять твоя работа. Западалово какое-то. Меня девки на дачу зовут. Думала с тобой поехать, а тут такая херня, – зачирикала она.

– Какие девки? Какая дача?

– Ну с работы. А ты ревнуешь? Не парься. Одни бабы едут. Ты мне звякни, когда вернешься. Ты ж на тачке. Подскочишь. Только я буду пьяная в сиську, – хихикнула она. – Ой, ко мне тут кекс заскочил! Ща тисну ему печать в больничный!

– Я позвоню.

Он поспешно дал отбой.

* * *

Городок, где родилась и прожила семнадцать лет своей жизни Алина, находился километрах в пятидесяти от элитного поселка, в котором у нее теперь был шикарный трехэтажный особняк, по той же дороге. Она не захотела остаться на родине, но и уехать далеко не смогла. Держала дистанцию, но не слишком большую, всего час езды, а на ее машине и быстрее. Если принять во внимание татуировку на левом плече, на родину, к любимому папе, Алина Вальман наезжала. Подробности ему сегодня и предстояло выяснить.

Действовать он решил по простой схеме: сначала обойти школы. Плохо, что лето. А с другой стороны, хорошо. Дежурные учителя маются от скуки и в диалог вступят охотно. В конце концов, он выяснит, у кого училась Алина Вальман, адрес, по которому она жила, и где сейчас находятся ее родители. О них, кстати, никакой информации он так и не нашел. О родителях Алина не говорила ничего в своих редких интервью, ни о матери, ни об отце, только ее левое плечо было красноречиво, но эту татуировку она показывала далеко не всем.

Впечатление о городке, в который он приехал через час, было приятное. Маленький, уютный, тротуары, мощенные плиткой, повсюду зелень, разбиты клумбы с яркими цветами, и люди приветливые. Видно, что они никуда не спешат и вовсе не горят желанием переехать на жительство в суетную столицу, хотя там и жизнь интереснее, и денег больше. Зато здесь спокойно и не так дорого. Когда спросил у пожилой женщины: «а где тут у вас школа?», она охотно с ним заговорила:

– Тебе, сынок, которую? Есть школа, а есть гимназия. Начальная школа есть, – начала перечислять женщина. – И в поселке рядом с вокзалом...

– А которая ближайшая?

– А вот пойдешь прямо, и по левую руку увидишь забор. Недавно поставили. Весь такой фигурный, зеленой краской выкрашен. А за ним и есть школа. А гимназия в другом конце.

– Спасибо!

Он пошел пешком. Погода вроде бы налаживалась, после долгой спячки очнулось солнце и теперь, потягиваясь, расправляло жаркие лучи, нацеливая их на захлебывающуюся влагой землю. Вскоре он увидел зеленый забор и калитку в нем, которая была приоткрыта. Вошел, поднялся на крыльцо и потянул за ручку массивной двери. Пахнуло тем особым «школьным» запахом, который навевает грусть на всех, давно расставшихся с партой. Смесь запахов свежей краски, влажной штукатурки, школьного мела, мокрой тряпки, пыли, поднятой тысячей ног, едкого пота... Сейчас, в дни летних каникул, он был не таким острым, насыщенным, и преобладала все-таки краска. В школе шел ремонт. Первый этаж уже отделали, но еще не прибрались: повсюду были следы штукатурки и строительный мусор.

Он шел по коридору, не останавливаемый никем. Поднялся на второй этаж, и тут его, наконец, окликнули:

– Мужчина, вам чего? Вы в первый класс?

Обернулся: женщина на вид лет пятидесяти пяти – шестидесяти, с пучком седых волос на голове, в очках.

– В учительскую проходите.

Он пошел следом за женщиной. Та уселась за стол и строго сказала:

– Давайте ваши документы!

Он полез в карман и протянул ей удостоверение.

– Что это? – она поправила очки.

– Мои документы.

– Постойте... – женщина заволновалась. – Так вы их милиции? Господи, что случилось?!

– Я по поводу... Да вы не волнуйтесь так. Я справки хотел навести. Я вообще из другого города!

Она еще раз глянула в удостоверение и сказала:

– Ну разве можно так пугать? Мы же с детьми работаем! Не дай бог, что случилось с нашим учеником! Это же тюрьма!

– Но сейчас каникулы.

– Да какая разница? – сердито сказала она. – Пока ребенок учится, мы отвечаем за него, где бы он ни находился! Даже когда заканчивает школу. Случись что – за характеристикой приходят в первую очередь к нам!

– Ну, так я тоже за характеристикой, – пошутил он, пытаясь сгладить ситуацию.

– И кто вас интересует? – насторожилась она.

– Я, скорее всего, не по адресу. В какой школе училась эта девочка, не знаю. Пришел наугад.

– Ну и кто? – нетерпеливо спросила женщина.

– Алина Вальман.

– Так вы по поводу Алины? Из милиции? Слава Богу!

Она откинулась на спинку стула и вновь поправила очки. Теперь ее взгляд был не испуганным, а торжествующим.

– И даже так? Выходит, вы ее знаете?

– Она не здесь училась, в гимназии. Но кто ж в нашем городе не знает Алины Вальман? К тому же, она училась вместе с моей дочерью, в одном классе. Поэтому Алину я знаю очень хорошо.

«Повезло!» Он сел напротив, засунул в карман удостоверение и спросил:

– А почему вы так обрадовались, что Алиной заинтересовалась милиция?

– Само собой вырвалось. Извините.

– Когда вы в последний раз ее видели?

– Давно. Очень давно. Она не балует нас своим вниманием. Ну еще бы! Миллионерша!

– И с одноклассниками не общается?

– Нет.

– Значит, ваша дочь училась вместе с Алиной... Они, выходит, ровесницы?

– Ну да. Осенью справим Лизе сорокалетие. Хотя, говорят, сорок лет не отмечают. Но все равно же круглая дата? Надо бы родственников собрать.

– Постойте... Почему сорок? Ей же тридцать четыре! Алине Вальман!

– Вы кому верите, мне или газетам? – сердито спросила женщина. – А я говорю, что она училась вместе с моей Лизой! Ей тридцать девять! Я знаю всех ее мужей, и никто из них не был Вальманом!

– А как ее девичья фамилия?

– Кукина.

– А ее отец? – замирая, спросил он. – Жив?

– Федор? Конечно, жив!