— Одевайся. Мы на кухне.
— А почему я должен им что-то объяснять?! -Он ткнул в Дере и Давида.
— Одевайся, — повторила она и пошла на кухню.
Дере засеменил следом. Давид подождал, пока Сеси вновь запрется в ванной, и тоже пошел на кухню.
— Это черт знает что такое! — без конца повторял Альберт Валерианович. — Дуся? Это же черт знает что такое?
— Алик, заткнись, — повторила она. — Что ты как баба? Давид, налейте мне водки. Разбавьте апельсиновым соком и положите лед.
Давид кивнул и принялся смешивать коктейль.
— Это и я мог бы сделать, — обиделся Дере.
— Тебе самому надо выпить. Хотя бы безалкогольного пива, — усмехнулась она.
— Нет уж, я тоже водки!
— Все это подозрительно, — сказал Давид.
— И что, по-твоему, натворил щенок? — спросил Альберт Валерианович, наливая себе водки. Чистой.
— Узнаем. — Давид пожал квадратными плечами.
— Вид у него… — Дере покачал головой. — Ну что, Евдокия Ивановна? Выпьем?
— А вы, Давид?
— Я на работе.
— Хозяйка разрешает. — Дере криво усмехнулся.
— На работе, — твердо повторил Давид.
Они с Дере выпили вдвоем, не чокаясь. Он махом опрокинул рюмку водки, она медленно цедила коктейль.
— Ты бы, Дуся, не увлекалась. — Дере вздохнул, покосившись на ее стакан. — Все ж таки тебе антибиотики кололи. И вообще…
— Перестань.
— Я думаю, с рюмки водки Маргарите Ивановне ничего не будет, — заметил Давид. — А расслабиться ей надо.
— Ну да. Главное расслабляющее средство душ принимает. Готовится к встрече с мечтой, — съязвил Дере.
И в этот момент в кухне появился Сеси. Он был одет в чистую футболку и шорты, аккуратно причесан. Но губы у него все равно дрожали.
— Ну, парень, рассказывай! — И Дере развалился на стуле, закинув ногу на ногу.
— Я хочу поговорить с Евой! — заявил Сеси. -Наедине!
— Хорошо. — Она кивнула. — Мужчины, подышите пока свежим воздухом. Вечер какой замечательный!
— Вечер замечательный! — Альберт Валерианович поднялся. — Только учти, щенок: если ты хоть пальцем до нее дотронешься…
— На это есть я, — спокойно Сказал Давид.
— Я имел в виду… э-э-э… другое воздействие.
— Альберт Валерианович говорил о своих супружеских правах, — пояснила она.
— Вот именно! Это моя жена! О чем никто почему-то не помнит!
— Я помню, — сказал Давид. И положил тяжелую руку на плечо Дере. — Пойдемте, Альберт Валерианович.
Мужчины вышли. Они с Сеси остались наедине.
— Ну, рассказывай, — велела она.
— Мне нечего рассказывать. — Сеси отвел глаза.
— Как так?
— Позвонил друг, вызвал на встречу. Сказал: срочно.
— Но почему ты ко мне не подошел?
— Отпроситься? — огрызнулся Сеси. — Я что, ребенок?
— Нет, но… Как зовут друга?
— Саша.
— Почему я о нем никогда не слышала?
— Мы учимся вместе! Он тоже ушел в академку! Могут у меня быть друзья, о которых ты не знаешь?! Я должен все время отчитываться?!
— И что случилось с другом?
— Он попал в аварию. Отсюда и кровь.
— Кровь? Ах, вот что ты так спешно стираешь! Окровавленную футболку!
— Не окровавленную! — Сеси сообразил, что сболтнул лишнее. — Она просто грязная! Я же сказал, что испачкался!
— В какую больницу его положили?
— Он домой поехал!
— Значит, травма была не серьезная?
— Нет!
— Зачем же он тогда тебе позвонил?
— Чтобы я отбуксировал машину, — нашелся Сеси.
— Врешь ты все, — спокойно сказала она. — Ладно, иди спать. Завтра все выяснится.
Она ошибалась. То есть не совсем угадала. Телефонный звонок раздался за полночь. К этому времени все разошлись по спальным местам. Сеси заперся у себя еще в десять вечера, Альберт Валерианович в одиннадцать ушел в гостиную смотреть футбол. Давид сидел с ней на крыльце, развлекал беседой, а когда она сказала «спокойной ночи» и ушла к себе, расположился в холле, на диване.
И вот зазвонил телефон. Она уже успела задремать и всерьез разозлилась на звонившего. Посмотрела на определитель номера и удивилась: Платон Гатин! Когда-то, давным-давно, они обменялись номерами мобильных телефонов, но она не помнила, чтобы Гатин ей звонил. И у нее звонить ему не было причин. Общались через Клару. Значит, что-то случилось. Она ответила на вызов.
— Да! Я слушаю!
— Ты спишь? — глупо спросил Гатин. — Господи, что я говорю! Прости, Дуня! Сам не свой! Какая трагедия!
— Платон, что случилось?
— Клара убита, — глухо сказал он.
— Клара?!
Телефон чуть не выпал из ее руки. Это был шок. Последний раз она видела Клару в больнице. Сказала ведь: иди к следователю! Доигралась!
— Милиция только что уехала. Следователь, эксперт. Оперативники. Несколько часов работали. Мне не разрешали никому звонить. Потом я подумал о тебе.
— Ты им сказал о покушении? Что Клара была свидетельницей?
— Конечно! Сказал, что скорее всего ее убили из-за этого. Она видела того, кто стрелял.
— Конечно! — автоматически повторила она. -Он убрал свидетеля! Ну почему Клара не пошла в милицию? Ведь я ей говорила!
— Если бы я был рядом…
— Она разве не звонила тебе? В Египет?
— Звонила, но… Никакой паники. Ни разу не сказала: приезжай. Напротив: отдыхай, все в порядке. Если бы я знал!
— А как… Как ты узнал, что ее…
— Я прилетел сегодня. То есть уже вчера. Прямо из аэропорта поехал на дачу. Я знал, что Клара там. Подхожу к дому — дверь открыта. Кричу -никто не отвечает. Захожу в холл, а там…
— Платон?
— Все в порядке. Я собираюсь с духом. Дуня! Что я увидел! Она лежала в холле, в луже крови. Ее застрелили, — глухо сказал Гатин. — Пуля попала в шею.
— В шею?
— Пистолет валялся тут же. Не знаю, зачем я его взял! — отчаянно сказал Гатин. — Но они сказали, что отпечатки пальцев преступника идентифицировать можно. Что я не все затер. И зачем я только взял его в руки?
— Ты был в шоке.
— В шоке? Возможно. Я ничего не соображал. Захожу — моя жена в луже крови. Мертвая. Как это страшно, Дуня! Как же это было страшно!
— Да. Страшно. Я выжила, а Клара… На этот раз он был точен. Но зачем она его впустила?