Она наконец решилась посмотреть ему в глаза. Они были голубые. Светло-голубые. Небо над их головами было темнее. Маргарите Мун стало не по себе. Казалось, с левой стороны, там, где сердце, зазвенел серебряный колокольчик. Невольно она положила руку на грудь. Серебряный звон не смолкал. Быть рабовладелицей оказалось приятно. «Собственность» улыбалась и, кажется, была счастлива.
— Но ведь я старше тебя на… Кстати, сколько тебе лет?
— Двадцать три. Почти двадцать четыре.
— А мне сорок.
— Здорово!
— Сеси, ты что — не расслышал? Мне сорок!
— Это смертельно? Ты говоришь «мне сорок» так, будто тяжело больна!
— Нет, но… Я старше тебя на семнадцать лет! Почти в два раза! Тебе, должно быть, интереснее с ровесницами.
Он рассмеялся.
— С ума сошла!Да они же дуры! Сплошняком!
— Ты тоже не отличаешься особым интеллектом, — не удержалась она.
— Это потому что ты старше. На твоем фоне -да. Ты ведь звезда! — сказал он с восхищением. -Знаменитость! Еще бы мне было с тобой не интересно! Ты знаешь, как стать звездой! Ты мне, конечно, расскажешь?
— А чем ты вообще занимаешься?
— Я студент, — с гордостью сказал он. — Остался последний курс. Менеджмент и маркетинг. Платное отделение. Сама понимаешь, надо зарабатывать деньги. Квартиру снимаю, за учебу плачу. Эта работа — лучшая в мире! — повторил он. И похвастался: — Мне многие завидуют.
— А как же армия? Ты сказал: двадцать три.
— Пока у меня отсрочка. Я в академке. С сентября приступаю к занятиям. Через год получу диплом, а там видно будет.
— Но ведь придется? Все равно в армию.
— Мне сейчас идти в военкомат? — Он откровенно смеялся.
— Нет, но…
— Не думал я, что ты такая зануда! Извини. Я хотел сказать: правильная. Твоя Лимбо — супер! Я думал, ты тоже такая.
— Негритянка?
— Почему негритянка? Я имел в виду…
— Я хочу есть. — Она решительно взяла его под руку. — Идем обедать.
— Мне нравится, когда у женщины хороший аппетит, — тут же отреагировал Сеси. — Зачем морить себя диетами? Пышные бедра — это шикарно!
«И все-таки он прелесть, — подумала Маргарита Мун, которой Дере постоянно твердил, что она толстая. — Ну разве девяносто восемь — это много? Всего-навсего сорок шестой размер! Почему моему мужу так нравятся воблы сушеные?»
Вот Клару можно было бы назвать воблой. И именно сушеной. У нее были по-мальчишески узкие бедра и крохотная грудь. Маргарита Мун мстительно думала: «Зато у нее нет талии». Клара была плоской, как доска, что спереди, что сзади. Маргарита Мун не была завистливой, но… Когда тебе постоянно напоминают о том, что у тебя пышные бедра, поневоле начнешь злиться на тех, к кому природа была снисходительна. Лучшая подруга ведь не сидела на диетах, но не поправлялась.
Клара все-таки пришла к обеду. И она, и ее спутник светились от счастья. Маргарита присела напротив и невольно отвела взгляд. Клара улыбалась чему-то невидимому и неосязаемому, ее карие глаза были затуманены. Их спутники ушли к шведскому столу за закусками, и Клара тут же накинулась на подругу:
— Ну как?
— Представляешь, его зовут Сеси!
— Если бы ты знала, как моего зовут! Постой… Нет, я не смогу это выговорить! Да и зачем?
— Ты должна ему сказать, что произошла ошибка. Я имею в виду Сеси.
— Какая ошибка? Почему ошибка? Постой… Ты хочешь сказать, что эти полтора часа…
— Мы осматривали местные достопримечательности. И Сеси рассказывал о себе.
Клара расхохоталась.
— Ты — нечто! Зачем тебе знать подробности его биографии?
— Ну как же…
— Мне не надо было тебя слушать, — сердито сказала подруга. — И у тебя был бы спутник из местных. Который по-русски знает от силы три слова. Зато самых нужных.
— Так ты с ним поговоришь?
— Нет! Скажи ему это сама.
— Клара! Мне неловко!
— Я ведь уже объяснила: тебе не обязательно с ним спать.
— Какая ты циничная!
— А ты… Ханжа! И зануда! Тихо! Мальчики возвращаются!
Обедала она без аппетита. Ну хорошо. Два часа как-то продержалась. А дальше?
…Сеси не отходил от нее ни на шаг. Вечером компания пошла в бар. Клара веселилась вовсю. Пила крепкие коктейли, танцевала, выйдя в центр круга. Извивалась, выставляя себя напоказ, маняще улыбалась. На ней были модные джинсы с заниженной талией, которые сидели на узких бедрах как влитые. В Кларином пупке красовалось колечко с камушком. Камушек призывно сверкал, когда на него падал луч света. Сеси улыбался.
— Тебе нравится моя подруга? — спросила она.
— Мне нравишься ты!
У дверей своего номера она твердо сказала:
— Спокойной ночи.
На дворе и в самом деле была глубокая ночь. Он начал томно вздыхать.
— А хочешь, Ева, мы закажем в номер шампанское? Разве я не заслужил?
— Шампанского?
— Тебя. Разве я плохо себя вел?
— Нет. Но сейчас ведешь себя плохо. Навязываешься. Или спать.
И она захлопнула дверь перед его носом. Сеси ушел. Маргарита легла. Но ей не спалось. В соседнем номере, за стенкой, слышалась возня. Невольно она напрягала слух. Потом разозлилась на себя и натянула на голову одеяло. Стало душно, хотя в номере работал кондиционер; она вспотела. Там, за стенкой, звонко смеялась Клара, и у нее внутри тоже зазвенел серебряный колокольчик.
— Да что ж это такое!
Маргарита вскочила и кинулась в ванную комнату — принимать душ. Ей было жарко. Надо было смыть с себя пот. Посмотрела на часы: половина третьего ночи.
Утром она с трудом разлепила веки. Звонил телефон. Ее вызывали по внутренней связи.
— Завтракать! — Сеси был весел — несмотря на то, что вчера ночью его не пустили в номер госпожи. Похоже, он не сомневался: это лишь вопрос времени.
— Да что ж это такое!
Она запуталась в брюках. Потом метнулась в ванную, к зеркалу, оттуда к платяному шкафу. Схватилась за тональный крем, уронила губную помаду. Хотелось выглядеть бодрой, свежей. Ослепительной.
Свежей и бодрой выглядела Клара. Золотой загар, карие глаза, похожие на огромные топазы, белозубая улыбка. Мальчишка-египтянин не сводил с нее восхищенных глаз. «А ведь мы ровесницы! — с тоской подумала Маргарита Мун. -Это я, а не она знаменитость! Преуспевающая, состоявшаяся женщина! Я, а не она!» Но на деле именно Клара была королевой. А Маргарита Мун уныло смотрела в свою тарелку. Аппетита не было.