— Митя… Хороший ты человек! — Сказала она с отчаянием. Потом прижалась к нему и закрыла глаза. — Жаль, что поздно. Мне надо было сразу это понять. Когда увидела тебя первый раз в своем доме. Понять и остановиться. А я… Дура! Господи, какая же дура!
Глазов понял, что ничего не понял. Зачем такие терзания? Пойми этих женщин! Наверняка какая-нибудь ерунда! Что может женщина сделать из ничего? Шляпку, салат и трагедию…
И он примирительно сказал:
— Ну, успокойся. Нельзя же так терзаться. Надо возвращаться.
— Хорошо. Мы вернемся в Москву. Завтра. Сколько можно прятаться? Ты пойдешь к этому Мельникову, и все ему объяснишь. Потом вы придумаете, как поймать за руку этого маньяка.
— Он не маньяк. Несчастный человек, — поправил ее Глазов.
— Ну да! Конечно! С кучей денег и поехавшей крышей! А когда-то был нормальным человеком, — в сердцах сказала она.
— Послушай, ты его все-таки знала раньше. Говоришь о нем как о близком человеке.
— Я обожала его книги, — уклончиво сказала Юлия. — Он был моим кумиром. У каждого есть кумиры, что тут странного?
Глазов не поверил. На мгновение он проник в ее тайну. За стену, которой она себя окружила. И свое прошлое. Но торопить события не стал. Попросил только:
— Подбери мне материал об этом американском режиссере. Об Андре Никольски. Раз он наш бывший соотечественник, о нем должны были много писать. Есть журналы о кино, светская хроника. Сделаешь?
Юлия кивнула. И тему быстренько закрыла. Наступили сумерки, стало прохладнее. Пора было возвращаться в гостиницу. Глазов выспался днем, и теперь раздумывал: как бы скоротать вечер?
— Ты шампанское пьешь? — спросил лихо, по-гусарски, подмигнув.
— Шампанское? — рассмеялась она. — А ты угощаешь?
— Все, что пожелает прекрасная дама!
— Что ж. Прекрасная дама не прочь выпить шампанского. Тем более что номер у нас один на двоих.
— Не считая собаки, — буркнул он.
— Ну, с собакой я как-нибудь справлюсь… …Это был один из самых счастливых вечеров в его жизни. Они выпили шампанского и забыли о делах. Дурачились как дети, болтали милые глупости. Вспоминали первую любовь, лишь бы не вспоминать первые брачные обещания. Откровенничали, оставаясь закрытыми. Потом любили друг друга, и ему опять хотелось думать, что это навсегда. А потом они уснули…
…На следующий день, в полдень, они вернулись в Москву. Юлия вылезла из машины и отправилась открывать гараж. Как и не было этих двух дней. Глазов все мялся, не решаясь задать главный вопрос: «Мне остаться или уехать?» Юлия же остаться не просила. И он решил: поеду домой. Уже у калитки, провожая его, она спросила:
— Когда я снова тебя увижу?
Он удивился. Разве для этого непременно надо уезжать? Но ее взгляд ясно сказал: надо!
— Я позвоню, — пообещал он и полез в машину.
Как-то само собой получилось, что машина осталась за ним. Юлия категорически отказывалась садиться за руль и настояла, чтобы на «Део» ездил он. По крайней мере, на тот период, пока занят ее делом.
Глазов слишком уж долго грезил о такой машине, чтобы возражать. Мысленно ругал себя разными нехорошими словами, но избежать искушения был не в силах. Он все-таки уехал, но уехал на ее машине, получив приглашение вернуться. Быть может, она хотела его объяснения с женой.
Объяснение же последовало незамедлительно, ибо его увидели соседи. На новой машине. Поскольку в доме они жили не один год, то Светлане было с кем посплетничать. Возвращаясь с работы, она поздоровалась с сидевшими на лавочке соседками, и тут началось!
— Светочка, вы наконец-то купили машину? Поздравляю!…
Глазов готовил ужин, когда открылась входная дверь. Жена, не разуваясь, прошла на кухню и окатила его взглядом, полным ледяного презрения. Потом сказала:
— Уже и подарки дорогие принимаешь? Молодец! Не понимаю, что она в тебе нашла? Ты же сплошная серость!
Глазов хотел обидеться на «серость», но передумал. Он затруднился бы ответить на вопрос, что для Светланы в мужчине «не серость». Наверное, его зарплата. Критически оглядев жену с ног до головы, Дмитрий заметил, что Светлана покрасила волосы. И удивленно спросил:
— Разве тебе раньше нравились белые волосы? Ты же осуждала тех, кто так красится!
— Тебя это не касается! — отрезала жена. — Я делаю со своими волосами все, что хочу!
— И в самом деле. А вот мне не нравятся блондинки!
— Ага! Значит, она брюнетка?! — взвизгнула жена.
— Успокойся. Она — моя клиентка. Ужинать будешь? — миролюбиво спросил он. — Я картошку пожарил.
— Катись со своей картошкой!
И Светлана грохнула об стол сковородкой. Немного жареной картошки упало на скатерть. А он так старался! Глазов разозлился и спросил:
— Ну что, разведемся?
— Да? Если ты и получил эту жилплощадь, это не значит, что я так просто откажусь от своих метров! Я здесь прописана! А то, что у нас нет детей, не имеет значения!
— Значит, тебя интересуют только квадратные метры?
— Да уж, конечно, не ты!
— А ты мне изменяла, — неожиданно догадался он. Пелена вдруг упала с глаз. Эти вечеринки с коллегами по работе, заканчивающиеся за полночь, дни рождения подруг, куда она его не звала… Зато когда он позволил себе увлечься, устроила скандал. Может, ей просто нужен повод?
Неожиданно для него жена начала врать. Мол, с чего ты взял? Что за глупости? Я чиста и невинна, и вообще! Из чего он сделал вывод, что попал в точку. Поморщившись, Глазов сказал:
— Квартиру я оставлю тебе.
— Ну конечно! Ты же к богатой уходишь! — тут же нашлась она. — Такую машину подарили! Значит, можно и на квартиру рассчитывать!
— Я не понял. Тебе что, завидно?
— Завидно?! Глазов, ты сволочь! — закричала жена.
— Сколько раз просил не называть меня по фамилии! — не выдержал и он.
— Значит, все?!
— Значит, все!!!
Он не нашел ничего лучше, как уйти в комнату, громко хлопнув дверью. Ну как делить однокомнатную квартиру? Разменять с доплатой? А где деньги? Подумав с минуту, он вдруг набрал номер Аркаши Мельникова.
Тот был дома. Услышав голос Дмитрия, удивленно сказал:
— Быстро же ты вернулся, старик. А говорил, что не будешь несколько дней…
— Так получилось. Слушай, ты не мог бы ко мне подъехать?
— Это еще зачем? — спросил Мельников настороженно.
— У меня есть информация по делу. И несколько вопросов. Обмен мнениями, так сказать.
— Ах, это… — протянул Аркаша. — Слушай, может завтра? Подъедешь ко мне, на Петровку.