Первая фраза далась с трудом, дальше пошло легче. Учитель был хороший. Вернее, учительница. Она-то как лгала! Без запинки!
— Где ты был? Я уже полчаса тебя жду! Второе мороженое ем. Хочешь, чтобы я стала толстой?
Она потянулась к его щеке холодными от мороженого губами, Глазов слегка отстранился:
— У тебя губы липкие. Что купила?
— Купила? — удивилась она. И полезла в машину. Он сел на водительское место, стараясь невзначай не повернуться к ней лицом.
— Ты говорила что-то насчет сюрприза. Разве не мне?
— Ах, да… Знаешь, я решила подарить тебе что-то особенное.
«Да уж!» — зло подумал он. — «Уже подарила! Особенней и не придумаешь!» Слушал с неприязнью, как она радостно щебечет:
— Мы должны куда-нибудь поехать. Когда все это закончится, начнем новую жизнь. Ты должен обязательно поехать за границу. В путешествие. В Средиземноморский круиз. Или нет, еще дальше. Вокруг света. Хочешь в путешествие? Не хочешь? Как это ты можешь не хотеть в путешествие? — рассмеялась, затеребила его, взъерошив волосы. — А сейчас непременно в ресторан! Я хочу обо всем забыть!
— О чем? — машинально спросил он.
— Неважно. Хорошо, что у меня есть деньги. Хочешь чего-нибудь вкусненького? Что ты любишь?
— Картошку с селедкой, — зло сказал он.
— Ах, какой ты смешной! Волосы такие пушистые!
Дмитрий вдруг вспомнил жену Светлану. Все они, бабы, одинаковы! Одна изменяет, другая врет. Третья и врет и изменяет одновременно. Юлия продолжала щебетать о ресторане, об изумительных блюдах, которые там подают, о том, как хорошо гулять по Москве вдвоем.
Глазов наконец, сообразил. Ба! Да это похоже на истерику! Говорит без умолку, словно пытается отвлечься от неприятных мыслей.
— Мне надо позвонить, — сказал он.
— Пожалуйста, — Юлия протянула ему телефон. — Звони.
Посмотрела вопросительно, а глаза ясные, невинные. Как будто ничего не произошло!
— Я выйду из машины.
— Зачем? Что это еще за тайны?
— А у тебя?
— Ну, у меня… Я тебя люблю, и поэтому оберегаю от неприятностей.
Заветное «люблю» прозвучало в контексте. Так естественно, как будто это дело давно решенное. На обед будет курица с картошкой, на ужин салат из свежих овощей, а всю оставшуюся жизнь — любовь к нему, Дмитрию Глазову.
Он все-таки вышел из машины с ее сотовым, набрал номер рабочего телефона Аркадия Мельникова. Услышав его голос, сказал:
— Мельник, она сейчас была у тебя.
— Глазов, ты? Фу ты, черт! Слушай, разговор есть.
— О чем ты с ней беседовал?
— Да ты что, старик?! Тут дело серьезное, а ты хочешь по телефону! Нет у меня на нее ничего, в этом-то вся и проблема! Понимаешь ты, нет! Свидетели путаются в показаниях, вдовушка твоя золотая — баба-кремень. Черт знает, откуда в ней такая сила взялась? Поначалу-то была такая размазня. Истеричка. Да ты слушаешь, что ли?
— Мельник, я потом к тебе заеду. Мне узнать кое-что надо.
— А завтра ко мне.
— Завтра не смогу.
— Слушай, поискал бы ты у нее пистолетик, а? Мне даже ордера на обыск не дают. А ты поищи.
— Какой пистолет?! — тут Дмитрий заметил, как на него начали обращать внимание. Правильно: стоит мужик с сотовым телефоном в руке, орет в трубку не своим голосом про оружие. Полный привет.
— Старик, неужели она тебе не призналась? Ты же с ней спишь.
— Заткнись!
— Разве ты не за этим закрутил с ней роман? Не следствию хотел помочь? Иначе к ней было не подобраться. Я уверен, что она его не выбросила. Вдруг понадобится тебя застрелить, как ненужного свидетеля? Уговори ее на явку с повинной. И пусть оружие сдаст. Иначе будет хуже. Перевернем ее хату вверх дном и оружие все равно найдем. Тогда ей крышка. Пусть сама приходит… И кстати, мне звонила твоя жена.
— Некстати она тебе звонила.
— Да? Ты не думай, мы теперь просто друзья.
— Слушай, Мельник, некогда мне. Твои люди за нами присматривают?
— Дел у нас других нет? Ты знаешь, сколько работы? Режиссер твой будет отсечен уже в аэропорту, там все предупреждены. А до тех пор мы улики будем собирать на твою золотую вдовушку. Чтобы ордерок получить. На обыск и на задержание. Ты уж сам как-нибудь, старик. Всего тебе.
Глазов услышал гудки и с ненавистью посмотрел на телефон. Захотелось вдруг разбить аппарат о ближайший ларек с мороженым. Юлия из машины не выходила, и он видел краешек ее застывшей от напряжения щеки, к которой прилипла темная прядь волос.
Он стоял и не знал: что делать? Стена между ними вдруг рухнула, и то, что там увидел Дмитрий, его просто потрясло. Он вспомнил все с самого начала, словно кинопленку назад прокрутил: их знакомство, свой второй визит, поездку во Владимирскую область, рисунки на шкафу… Последним ударом было услышанное от Мельникова. Пистолет. Все.
И вновь всплыло: «Меня использовали». Она с самого начала все рассчитала. Его рассчитала. Он понял, что никогда ей этого не простит. Не было любви. Ничего не было. Был щит, который она выставила навстречу опасности.
Он сел в машину, не спеша закрыл за собой дверцу, вытер мокрое от пота лицо. Жара. Проклятое лето! Посмотрел на Юлию и вспомнил, что она старше на целых семь лет. При свете яркого солнца были видны все мелкие дефекты ее кожи: морщинки в уголках глаз, пигментные пятна, обилие родинок на левой щеке. Тональный крем, которым она пользовалась, в такую жару, конечно, потек.
Но она же предупреждала! Возраста не скрывала. Не говорила, что ей (ха-ха-ха!) двадцать пять. Ему и сейчас было наплевать, что там с ее лицом, просто заставлял себя смотреть и перебирать в памяти эти изъяны, как заклинание. Должно быть средство против любви. Если есть яд, значит, существует и противоядие. Седой волос в пряди, прилипшей к смуглой щеке, сломанный ноготь на указательном пальце…
Он почувствовал, что еще немного, и на глазах выступят слезы. Его использовали! Нет никакой любви. Просто — нет. Юлия, наконец, не выдержала:
— Да что с тобой, Митя? Поехали!
— Куда?
— В ресторан.
— А что мы собираемся праздновать?
— Разве в ресторан ходят только по праздникам?
— Я вообще туда не хожу. Ни моя серая внешность, ни образ жизни, который я веду, не подходят к блюдам, перечисленным в меню. Посмотрев на меня, каждый поймет, что этот парень достоин только домашних пирожков и лапши с курятиной. Может, это не так уж и плохо.
— Послушай, ты злишься на меня. Я не способна тебя обидеть.
— А на что ты способна? Убить?
Тут же ему захотелось спросить и о пистолете. Где она прячет пистолет? И как уговорить ее на явку с повинной?