Может ли Соня покончить жизнь самоубийством?
«Я могу. Ты можешь. Он может. Они могут. Мы все можем. Сколько этажей в здании больницы?»
— Что? Что ты сказал?
— Меня беспокоит твое состояние, — озабоченно повторил маленький герой с огромной душой.
— Сколько этажей в больнице?
— В какой больнице?
— Той, куда мы собираемся поместить Соню?
— Три. Лера, в чем дело?
— Ни в чем.
«Три. Всего-навсего. Она останется жива. А если передозировка? Но тогда это не будет выглядеть как самоубийство. Несчастный случай. Счастливый несчастный случай…»
— Мы будем пить вино! — Она вдруг весело рассмеялась. — Забудем обо всем и будем пить вино. Ужин остыл, салат ты приготовил бездарно. Нам остается только любовь. Вино хмельных поцелуев.
— Ты странная женщина. Я никак не могу угадать, какой ты будешь в следующий момент. С тобой можно прожить долгие годы и ни разу не заскучать.
— Пойдем в постель?
— Наверное, это я должен сказать? Я же мужчина.
— Ты маленький герой, — не удержалась она. Потом снова рассмеялась: — Ха-ха! Шучу, конечно! Большой герой. Огромный. Самый настоящий. Я нервничаю. У меня плохое предчувствие. Что-то должно случиться.
…Снимая телефонную трубку после того как раздался звонок, поняла — вот оно. То самое.
— Лера?
— Да. — Его голос… Теперь уже точно его. — Откуда ты звонишь?
— Оттуда. Плохие новости. К девочке сегодня приходили из милиции.
— Почему… — она захлебнулась. — Почему она мне сразу не позвонила?
— Она хотела. Но тут пришел я. Мне надо было время, чтобы во всем разобраться.
— И… почему они приходили?
— Поступило заявление, что исчез Павел Мошкин.
— От кого поступило?
— От его любовницы. И родители забеспокоились. Есть версия, что он уехал. Потому что в доме нет ни одной банковской карты. А, на его счету были деньги. И немалые. Так утверждает его любовница. Сначала она думала, что Мошкин сбежал. Но причин сделать это у него не было. Ни одной веской причины. И появилась другая версия.
— Какая? — Она чувствовала, что ноги становятся ледяными. Так всегда бывало, когда после огромной удачи обрушивалась огромная беда. Внезапно, холодным осенним ливнем. — Какая версия?
— Что он убит. Но где труп? Лера?
— Я…
— Ты к этому имеешь какое-то отношение?
— Мне надо прийти в себя.
— Завтра я приеду. Жди. Надеюсь, ты в порядке?
— Да. Конечно.
— Тогда до завтра.
Она положила трубку. Саша вышел из ванной, озабоченно поинтересовался:
— Что-то случилось? Мне показалось, что звонил телефон.
— Нет. Ничего. Я просто устала. Давай спать.
Как она могла уснуть после этого? Им ни за что не найти труп. Нет никакого трупа. Думай, милая, думай. Иначе, когда спектакль закончится, вместо бурных аплодисментов тебя освищут. И, как маленькую девочку, поставят в угол.
— Соня!
Кто это? Ах, сестра! Склонилась над ней с озабоченным лицом, трогает за плечо:
— Соня, ты проснулась?
Она же пообещала вчера: когда ты проснешься, я буду рядом. Старшая сестра. А ведь похожи! У нее глаза, как у отца. Такие же яркие, синие. Только у него были такие необыкновенные глаза, больше ни у кого. Да еще у Валерии. И светлые волосы. Волнистые, коротко остриженные. Если вглядеться внимательно, черты лица становятся узнаваемыми. Она похожа на отца больше, чем Соня. Даже завидно. Папа был очень красивым мужчиной. Валерия — очень красивая женщина. А Соня дурнушка. В кого — не понятно. А в детстве ведь была хорошенькой! «Научи меня, как быть красивой, старшая сестра!»
— А-а-а…
— Что, Сонечка? Тебе плохо?
— Ты пришла…
— Я же тебе обещала!
— Посиди со мной.
— Да-да.
Сестра садится на стул у кровати. Улыбается ласково:
— На днях тебе снимут гипс с правой руки. Ты сможешь одеваться сама. И кушать тоже.
— Как хорошо!
— Врач говорит, что с тобой все в порядке. Только левая рука…
— Меня выпишут?
— Сонечка, тебя переведут в другую больницу…
Куда? Ах, в другую! Это хорошо. Там ей вернут память. Настоящую. Потому что не было никакой Севильи, цветущих апельсиновых садов, и Марко тоже не было. Как же он выглядел? Ах, да! Высокий, светлые волосы, прямой нос и голубые глаза. Красивые глаза. Он ездил на мотоцикле, на нем же и разбивался. Ему тоже накладывали гипс. На левую руку. Нет, на ногу. Она тогда забирала Марко из больницы. Нет, это уже из какого-то кино. Девушка приходит в больницу к парню, разбившемуся на мотоцикле. В голове все перепуталось.
— Расскажи мне что-нибудь.
— Что, Сонечка?
— Значит, мы жили в пятиэтажном доме? Лавочки были выкрашены в зеленый цвет, а по двору ездил мальчишка девяти лет на двухколесном велосипеде. И в него я была влюблена. Полезла на дерево, упала с него, заработала шрам на левом плече. Мне зашивали рану?
— Рану? — А чего ты так переполошилась, сестра? — Да. Зашивали.
— Я это помню. Было очень больно. А потом мама купила мне конфет. Меня хотели отдать в детский сад, но я заболела. И каждый раз, когда оказывалась в детском саду, заболевала. Так? Так. А бабушка? Была у меня бабушка? Бабушка была, ты киваешь. Она тоже страдала наследственным заболеванием. Все женщины в нашем роду этим страдали. И я тоже. Возможно. Так? Так. Потом была школа. Я хорошо училась. А после школы… Не было никакого колледжа в Англии. Был институт. Там я стала принимать наркотики. И дальше провал. Дальше — только мои фантазии. Это все потому, что я учила английский язык. С самого детства, когда на последние деньги вы с мамой нанимали мне репетиторов. И все эти яркие картинки, что показывала учительница, они ожили. Лондон, Сити, Биг Бэн… Темза… Я придумала этот мир взамен того, который мне навязали. А почему я ушла из дома?
— Мне не хотелось бы об этом говорить…
— Из-за мужчины, да? Да. Из-за мужчины. У меня был роман с мужчиной. Он что, был женат?
— Соня… Откуда ты…
— Знаю? Но ты же много чего про меня знаешь! Я тоже хочу знать! Мне интересно: почему я ушла из дома? Не взяв ни денег, ни документов. Почему? И куда ушла?
— Не будем об этом.
— А ты, значит, меня искала.