— Я хочу уйти отсюда… — с огромным трудом выдавила из себя она. — Как можно скорее…
— Что такое?
— Подсвечники… Не могу их видеть…
— Валерия Алексеевна, на подсвечнике, которым ударили по голове Соню Летичевскую ваши отпечатки пальцев, — мягко сказал следователь. — Вчера вечером мне сказал об этом эксперт.
— Да-да… Может быть…
— Значит, вы признаете, что…
— Надо отвезти мою подзащитную в больницу, — перебил его адвокат.
— В какую прикажете? Отправить ее в психиатрическую лечебницу без заключения судебно-медицинской экспертизы я не могу.
— Ну так давайте отвезем ее на экспертизу! Сколько можно!
— Не так быстро все делается. Я пока не вижу явных признаков того, что эта женщина больна. Ну обморок. От нервов. В понедельник будет назначена экспертиза. А пока…
— Уйдем мы отсюда? — нетерпеливо спросила Валерия. — Мне уже лучше.
— Ну, знаете! — воскликнула брюнетка, внимательно прислушивавшаяся к диалогу. — Это уже слишком! Если я законов не знаю, это еще не значит, что можно привозить ко мне психов! И зачем я только открыла дверь! Ну, ничего! Боба с вами разберется!
Они покидали квартиру под возмущенные вопли брюнетки. Судя по взгляду, которым она проводила компанию, было понятно: как только захлопнула дверь, кинулась звонить Бобе.
— Телегу накатает, не иначе, — подал голос один из конвоиров.
— Она даже не удосужилась фамилии наши записать, — усмехнулся следователь по особо важным делам, нажимая на кнопку вызова лифта. — Пусть-ка Боба поищет теперь, кто нарушил неприкосновенность его жилища. Ну, что, в ЖЭК пойдем?
— Там выходной, — заметил адвокат. — Суббота.
— Ах, да! Значит, до понедельника. — Следователь первым вошел в лифт. — Все дела откладываются до понедельника. В машине он спросил:
— Допустим, что вы действительно продали эту квартиру. Но неужели хозяйка, то есть, сводная сестра добровольно отдала вам все деньги, Валерия Алексеевна?
— Отдала.
— Почему? Вы ж с ней два года не виделись! Она не могла быть настолько под вашим влиянием!
Валерия молчала. Они ехали в сторону Кольцевой. Если пробки не рассосались, на обратную дорогу уйдет в два раза больше времени. А то и в три. Она уже, смертельно устала.
— Может быть, вы оформите освобождение под залог? — спросил адвокат. — Жених Валерии Алексеевны готов внести деньги.
— Если ее признают вменяемой, то этот вопрос будет рассмотрен судьей, — пожал плечами следователь. — В понедельник. Если нет, направят на принудительное лечение.
— Я не хочу никакой экспертизы, — решительно сказала Валерия. — И денег от него тоже не хочу.
— Валерия Алексеевна, вы подумайте, — удивленно посмотрел на нее адвокат.
— Нет!
Она сказала это так решительно, что адвокат не посмел настаивать. С сожалением покачал головой, но комментариев не последовало. После паузы следователь вздохнул:
— Славно прогулялись. Честно говоря, я надеялся на другой результат. Как, господин адвокат, законы не нарушены?
— Нарушены, — зло ответил тот. — Мы поговорим об этом в прокуратуре. Я этого так не оставлю!
— Это ваша работа.
— А если бы факт передачи денег был подтвержден?
— Тогда я зафиксировал бы это в присутствии понятых.
— Выходит, если вам это выгодно, вы обходите закон, а если это выгодно мне… То есть, я хотел сказать, моей клиентке…
— А признавать нормальных людей невменяемыми и освобождать их от тюрьмы кому выгодно? Вам или мне? Вы нарушаете закон за деньги, а я за то, чтобы была восстановлена справедливость, вот в чем разница, — парировал следователь. — И, несмотря на то, что я нарушил закон, вы со мной поехали. А вдруг выгорит?
— Я на вас жалобу напишу! — возмутился адвокат.
— Пишите. Как говорил Остап Бендер, контора пишет. Знаете, сколько вас таких? Гораздо больше, чем нас. А потому мы становимся на вес золота, а вы не скажу чего.
— Вы еще пожалеете!
— Да я каждый день жалею. О том, что было и что ушло безвозвратно.
— Вы случайно не состояли в Коммунистической партии? — с иронией спросил адвокат.
— Да боюсь, что и вы в ней состояли. Дело не в партии, а в системе. Что та партия, что эта — разницы никакой. Но должен быть порядок. Я не за партию, я за порядок. За сильную руку. Потому что разворовали и развалили все. Раньше попасть в психушку значило получить клеймо на всю жизнь. А сейчас те болезни, что от нервов, у нас в большой моде. Он, видите ли, не преступник, он больной человек. И давайте с ним носиться, выяснять причины. Где порядок, спрашивается? Где ответственность?
— Выходит, что…
— Да хватит вам уже! — не выдержала Валерия. — Вы по разные стороны баррикад пока на работе. А когда снимете костюмы и галстуки, пойдете по домам, да сядете за накрытые столы, поставите перед собой по бутылке водки… Вот чем вы ее будете закусывать, красной икрой или селедкой с луком, и есть суть вашей дискуссии. Один пытается оправдать свою икру, а другой селедку.
— И мне еще пытаются доказать, что эта женщина невменяема! — рассмеялся следователь. — Вот как вас надо ловить!
Она терпеть не могла этих ни к чему не приводящих споров. Ехали бы молча, так нет! Каждый пытается доказать, что он свою работу делает лучше. Мужчины еще пытались о чем-то спорить, у нее же в голове стоял несмолкающий гул. Еще один такой удар, как сегодня при виде обоев с подсвечниками, и все будет кончено. Повезло, что после обеда пробка на шоссе рассосалась. Все, кому надо было уехать, уже уехали.
Итак, еще одну ночь придется провести в камере. Но сумасшедшего дома она боялась, как огня. Каких трудов стоило оттуда выбраться! Начальная форма шизофрении… Как ее пожалели! Первую неделю после приступа приходилось простынями привязывать к кровати. Чертовы подсвечники! Снова здорово!
…Валерия все еще думала о них, когда заметила на обочине черный джип. И тут только спохватилась: сколько же времени они едут? Спорщики угомонились, подъехав к поселку Круглое, а скоро будет и поворот на улицу Лесную. Джип стоит возле навеса, под которым на деревянных полочках расставлены глиняные вазы с цветами. Интеллигентного вида женщина продает букеты, видимо, ею же составленные. Ах, Василий! Опять за свое! Из собственного сада нарвать постеснялся! Теперь куда? Для рыбалки поздновато. Неужели по грибы?
— Остановите, — сказала она.
— Что? — не понял следователь.
— Я знаю этого человека. Он сбил Соню.
— Вы серьезно, Валерия Алексеевна?
— Да. Остановите. Мне спросить надо.
Машина притормозила.
— Я выйду? — просительно сказала она.