– Вы, мужчины, очень недогадливы, даже если эксперты, – хмыкнула Илона, поднимая бокал. – Она не просто вызвала его на беседу. Она показала ему пленку с нашим изображением. Мы были уверены, что пленки уже не существует. Но эта дрянь где-то купила ее, очевидно, за очень большие деньги… Вы меня понимаете?

– Нет. Какая пленка?

– В общем, ничего особенного. Но там мы дурачимся, веселимся… Это было давно, лет семь или восемь назад. Мы тогда были гораздо моложе вот и решили снять такой новый вариант Калигулы, где все бегают голышом и обнимают друг друга.

– Понятно. Насколько я помню, в «Калигуле» не только обнимали друг друга…

– Не только, – согласилась она. – Но если такую пленку покажут Тудору, он просто пожмет плечами, ведь это было задолго до того, как мы встретились; к тому же у него европейский подход к таким вопросам. А Харазов наполовину башкир, вот в нем эта глупая кровь и взыграла. Он просмотрел пленку, приехал домой и устроил Терезе такую дикую сцену, что она просто вынуждена была уйти из дома. Он считает, что именно поэтому она не может родить. Теперь вы понимаете?

– Понимаю. И Кира Пашкова показала эту пленку мужу Терезы?

– Знаете, с какой подлой формулировкой? Что подруга президента такой крупной компании не может быть в столь непристойном виде. Что она заботится о моральном облике своего бизнеса. Вы представляете, какое лицемерие! Эта женщина бегала за Пашковым по всем приемам, готова была ему ноги лизать, чтобы он ее взял. Я уже не говорю, что однажды ее застукали с одним спортсменом прямо во время приема в мужском туалете. И она еще смеет говорить о нравственности! Дрянь!..

– Теперь все ясно, – сказал Дронго. – Значит, Пашкова купила пленку и показала ее Харазову, чтобы он порвал свои отношения с вашей подругой. А он приехал домой и устроил скандал, выгнав Терезу из дома. Это все, что вы хотели мне сообщить?

– Да, – сказала Илона. – И нам нужна ваша помощь.

– Не уверен, что следователь имеет право приостановить процесс оформления документов, – произнес Дронго. – Но я могу вам сказать, что в ближайшие два дня положение может измениться. Хотя ничего конкретного пока обещать не могу.

– Надеюсь, вы понимаете ее положение. Она любит Глеба Алексеевича и очень страдает, что сделала ему больно… – Илона даже не пыталась скрыть своего лицемерия.

– Не сомневаюсь, – вздохнул Дронго. – Очевидно, среди ваших подруг все такие чуткие и впечатлительные.

– Да. – Илона наклонила голову, скрывая улыбку.

– Вы знаете, что сегодня произошло еще одно убийство? – наконец решил сказать Дронго.

– Какое убийство? – испуганно спросила она. – О чем вы говорите?

– Сегодня днем Марека Лихоносова сбила машина, и он умер прямо на тротуаре.

Илона невольно дернула рукой, смахнула бокал на пол – он разбился на мелкие кусочки, – и взволнованно проговорила:

– Не может быть!

– Может, – твердо произнес Дронго. – Поэтому я и сказал вам, что в ближайшие два дня, вероятно, многое еще изменится.

Глава 17

Он проводил супругу посла до машины и прошел к своему автомобилю, попросив водителя снова отвезти его в Гранатный переулок. Известие о смерти Лихоносова сильно подействовало на Илону, она была близка к обмороку. На часах было около семи. Дронго достал телефон и набрал уже знакомый номер.

– Здравствуйте, госпожа Пашкова, – устало сказал он, услышав голос Киры. – Извините, что вынужден вас еще раз побеспокоить.

– Что вам нужно? – спросила она.

– Сегодня погиб Марек Лихоносов.

– Мне уже сообщили об этом, – ответила Кира. – Звонил следователь и просил завтра приехать к нему по поводу какой-то пуговицы. Нашли о чем думать, когда у нас такие события!.. Его сбила машина?

– Его убили, – безжалостно проговорил Дронго, – поэтому я прошу вас о срочной встрече.

– Я уже дома, можете приехать, – разрешила Кира. – Но я смогу уделить вам не больше двадцати минут.

– Этого вполне достаточно, – согласился Дронго.

Он подъехал к уже знакомому дому, поднялся вместе с охранником в квартиру Пашковых и снова оказался в том самом кабинете, где его принимала Кира. Она вышла к нему, одетая на этот раз в серое платье и обувь на высоких каблуках. Возможно, действительно куда-то собиралась уезжать.

– Простите еще раз, – устало произнес Дронго. – Дело в том, что сегодня произошло много различных событий, и я, в силу своей компетенции, узнаю про них иногда раньше других.

– Я вас понимаю. Несчастный Марек! Мы с ним были так дружны, так близки… – вздохнула Кира. – Он был просто лучом света в этом темном царстве шоу-биза.

– Сегодня вы ездили в компанию вашего мужа.

– Да, я была в кабинете Пашкова.

– И принимали Харазова…

– Вы уже знаете, – усмехнулась Кира. – У нас в городе любые новости расходятся мгновенно. Мне уже звонила моя подруга Виолетта, которой успела пожаловаться Тереза. Думаю, они достали и вас.

– Вы сделали Харазову достаточно необычное предложение.

– Представляю, что вам наплели. Что я вызвала к себе Глеба Алексеевича и потребовала от него выгнать несчастную Терезу, иначе не назначу его президентом компании… Ну, это очевидная чушь. Я ведь не настолько глупа, чтобы делать подобные вещи и вмешиваться в личную жизнь чужого человека. Если ему нравится жить с этой дешевкой, пусть и живет, какое мне дело?

– Но он выгнал Терезу из дома.

– Все было не так, – пояснила Кира. – Я вызвала его для разговора, и мы долго беседовали о перспективах нашей компании, о том, как важно заключить этот контракт. А потом я посоветовала ему быть осторожнее в своих связях и сказала, что выкупила пленку, на которой сняты Илона и Тереза в очень скабрезных позах. Вот и все, что было. Пусть скажут мне спасибо, что я выкупила эту пленку, иначе ее могли показать по какому-нибудь федеральному каналу и опозорить сначала семью Харазовых, а потом и устроить дипломатический скандал, опозорив семью посла.

– И вы показали эту пленку Глебу Алексеевичу?

– Да, вынуждена была показать. Он мне просто не поверил. И тогда я продемонстрировала ему кульбиты его супруги и особенно Илоны. Можете себе представить, что они там вытворяли!

– Не могу, – возразил Дронго. – Мне кажется, это их личное дело. Они были молодые, незамужние женщины и могли вести себя так, как хотели. Делать замечание, обращенное в прошлое, по-моему, не совсем правильно.

– Я сделала так, как считала нужным, – ледяным голосом произнесла Кира. – Это моя компания, и я имею право требовать от руководителей компании быть более разборчивыми в своих связях с женщинами.

– Она – его жена.

– Гражданская жена. Если бы у них были настоящие чувства, они бы оформили свой брак уже давно, хотя она предусмотрительно и взяла фамилию Глеба Алексеевича. Интересно, сколько она заплатила, чтобы стать Харазовой без регистрации брака.