Да, глубоко же оказалось спрятанным золото! Прокопав с час, Ойва вырыл яму шириной с метр и глубиной в полметра, однако сокровищ не обнаружил.

Вспотевший, в испачканных навозом полуботинках Ойва вылез из раскопа. Целая туча синебрюхих мух проследовала за золотоискателем. Ойва закурил и вытер пот со лба.

– Черт, – проговорил он огорченно. Покурив, Ойва снова вернулся к работе. Ленивые в этом мире не выживают. Он определил новый, расширенный район поисков и провел на куче еще с час. Образовалась огромная яма, и наконец старания его были вознаграждены. Три слитка золота по очереди ударились об его лопату. Ойва Юнтунен перенес слитки во двор, набрал из колодца воды и дочиста отмыл их от навоза.

Так они и лежали на лужайке во дворе: три блестящих двенадцатикилограммовых слитка золота высшей пробы с клеймами Государственного банка Австралии по бокам. Ойва Юнтунен погладил холодный благородный металл. Ладонь вспотела, сердце забилось быстрее обычного. Эту добычу он никогда не согласился бы разделить с убийцей-рецидивистом Сиирой. Уж лучше спрятать сокровище где-нибудь в далекой Лапландии, но только чтоб Сиире не обломилось ни крошки.

Неподалеку пожилой сосед разъезжал на тракторе по своему полю. Ойва Юнтунен быстро спрятал золото в багажник машины, который затем тщательно закрыл на ключ. После этого он помахал рукой старику, который приехал во двор подивиться на гостя.

– Смотри-ка, да это же Оева! – сказал сосед на саволакский манер. – Из самой Швейции в отпуск приехал?

Он смерил Ойву взглядом.

– Ну и изговнял же ты ноги. Я баньку стоплю, заходь-ка ночевать к нам.

– Да я вот в навозе червей копал. Может быть, вечерком схожу на рыбалку.

Попозже, вернувшись с рыбалки, Ойва отправился с соседом в баню и от души попарился. Он искупался в озере и завел беседу со стариком.

– Видать ты, Оева, в Швейции хорошо устроился, раз у тебя прямо-таки господская одежа, да и машина вон какая.

– Да, не жалуюсь.

– Знатно, вишь, там идут дела, как и у твово двоюродного брательника в Ситнее. Слыхал, что большой человек он там. Был тут на прошлой неделе и оченно хвалил. Велел передать тебе привет и зазывал к себе. Говорит, что только позвони, и он заберет тебя с аэропорту.

Утром Ойва Юнтунен попрощался с соседом, сел в машину и развернулся в северном направлении. А не поехать ли в Лапландию? Если там золотишко припрятать, то не найдет его Сиира, хоть бы и всю тайгу переворошит.

Заодно и сам он мог бы остаться там, золото сторожить.

В Рованиеми Ойва Юнтунен переночевал, утром прикупил туристическое снаряжение и немного продуктов, а затем отправился продавать золото в ювелирную лавку Киандера. Он отломал от одного слитка приличный кусок, завернул его в туалетную бумагу и отправился к Киандеру поговорить.

Киандер, торговавший когда-то самородками лапландских старателей, сразу же отметил, что речь идет о золоте высшей пробы.

– Взвесим-ка, – промолвил он с лупой в глазу.

Золота оказалось четыре с небольшим унции. За него Ойва Юнтунен получил одиннадцать тысяч четыреста марок наличными. Откуда это золото, ювелира не интересовало ни в малейшей степени.

Когда все дела были сделаны, Ойва на своем авто отправился на север. Он выбрал дорогу, ведущую в Кясиварси, доехал до Киттили, обогнал в Сиркке и Тепасто длинные армейские колонны и наконец прибыл в Пулью, скромную таежную деревеньку посреди бескрайних болот. Там он решил оставить машину и направиться прямиком в лес. Он с трудом взвалил на спину тяжелый рюкзак с золотом и взял курс на запад.

В течение полутора суток Ойва Юнтунен все больше и больше углублялся в тайгу. Чем дальше он оказывался, тем был увереннее, что никогда не дотянутся сюда руки убийцы-рецидивиста Сииры.

Наконец силы оставили Ойву Юнтунена. Он опустил драгоценный груз на вершине небольшой песчаной гряды, там, где несколько гектаров занимало "чертово поле" – оставшаяся после ледника территория, усыпанная камнями. Ойва Юнтунен откатил несколько крупных камней в сторону и спрятал три слитка в образовавшейся таким путем норе. Прежде чем их спрятать, он наклонился к слиткам золота и горячо поцеловал прохладный металл.

Ойва устало вздохнул, закурил сигарету и подумал, что он, кажется, заблудился. Тем лучше. Он не знал, где находится, да и никто этого не знал. Золото было теперь спрятано так надежно, как никогда раньше. Его нашли где-то на севере Австралии, а теперь оно здесь. Ойва Юнтунен сел на камень, под которым лежали слитки, и, счастливый, покуривал табачок.

Глава 3

Майор Суло Армас Ремес сидел в служебном кабинете командира батальона красный как рак. Его большое сердце устало билось за ребрами. Голова вздрагивала, в животе бушевал желчно-кислотный бульон. Однако голова не болела, потому что у майора Ремеса голова никогда не болела, хоть кол на ней теши. Майор не пользовался каской, даже когда шла стрельба боевыми зарядами; такая вот крепкая была голова у майора.

Майор Ремес мучился чертовским похмельем. Впрочем, похмельем он мучился каждое утро. Майор Ремес был сорокалетний, крупного телосложения кадровый офицер, грубиян и пьяница. Настоящий увалень.

В рабочем столе майора, в верхнем ящике, лежал заряженный пистолет. В том же ящике покоилась также бутылочка померанцевой. В остальных ящиках находились планы подготовки пехотного батальона и пожелтевшие инвентарные перечни.

Майор Ремес открыл ящик и взял пистолет. Он посмотрел налитыми кровью глазами на отливающее темной синью оружие, ощутил под грубыми пальцами холод железа, снял с предохранителя и дослал патрон в патронник. Майор погладил курок, затем закрыл глаза и засунул ствол пистолета в рот. Мгновенье он сосал его, как ребенок соску.

Однако стреляться майор не стал, хотя и был на волосок от этого. Он прекратил игру со смертью, поставил пистолет на предохранитель и убрал обратно в ящик. Затем достал бутылку померанцевой.

Майор посмотрел на часы. Было начало одиннадцатого. Рановато, конечно, но может, все-таки хлебнуть?

Раздался знакомый скрип – майор открыл бутылку.

"Может, действительно хлебнуть немного?" – снова подумал Ремес. Он приложился к горлышку. Адамово яблоко дернулось пару раз, скверное пойло потекло из глотки вниз, в огромный желудок, где кислота желудочного сока вступила в яростную борьбу с померанцевой.

Майор закрыл глаза. Ох, и тяжело же. Ладони вспотели, сердце в груди забилось, на лбу выступил пот. В животе урчало, майору пришлось оторвать себя от стула и бегом отправиться в туалет. Его вырвало так, что вышло все содержимое желудка. Он почистил зубы, прополоскал рот водой, потрогал под ложечкой, вытер водянистые глаза, которые горели кровоточащими шарами на лице страждущего бедолаги. Два спортивных движения, руки вверх и вниз, легкий наклон и... обратно к померанцевой.

Следующий глоток уже не просился наружу. Тяжелое сердцебиение сразу же ослабло. Да и пот больше не лился вонючим потоком, как мгновенье назад. Майор Ремес причесал жесткие темные волосы, еще раз быстро глотнул померанцевой и убрал бутылку.