— Ну, давай теперь со всеми собаками попрощаемся! — злился пристав.
Он проводил полицейского и Хуттунена до машины, дверцы захлопнулись, машина тронулась. К причалу уже примчались самые быстрые велосипедисты. Машина въехала на паром. На станции их уже ждала толпа, вся губерния пришла посмотреть, как Хуттунена отправят в последний путь, в Оулу.
Пристав спросил у начальника станции, нет ли задержек в расписании, тот ответил, что поезд должен прийти вовремя.
— Тогда почему еще не пришел? — закричал Яатила.
— Одно дело расписание… — ответил тот.
И вот поезд прибыл. Тяжелый паровоз остановился у станции. Хуттунена и Портимо проводили до вагона проводника. Они вместе протиснулись в двери, раздался свисток, и поезд тронулся.
Хуттунен стоял у открытой двери, из-за него выглядывал полицейский. Мимо проплывали станция и толпа зевак. Хуттунен открыл рот, воздух пронзил громкий вой. Гудок паровоза в сравнении с ним казался жалким писком. Толпа отшатнулась.
Вагон оставил зевак позади. Двери закрылись. Колеса заскрипели по рельсам, состав удалялся. Лишь когда гул колес совсем затих, народ начал расходиться. Последними станцию покинула жена полицейского, поддерживая рыдающую председателя огородного кружка. Пристав сел в машину и уехал.
— Надо же, провожать мельника больше народу пришло, чем когда губернатор приезжал, — ворчал начальник станции, сворачивая зеленый флажок.
Хуттунен и Портимо так и не явились в больницу города Оулу. Пристав Яатила исколесил всю страну, пытаясь их найти — как сквозь землю провалились. Даже Интерпол не мог дать никаких сведений об их местонахождении.
Осенью Роза Яблонен переехала жить к жене полицейского Портимо. Они вместе вели хозяйство и сдружились на почве увлечения полезными корнеплодами. С тяжелой мужской работой им помогал Пииттисярви, у которого появилось много свободного времени после того, как его уволили с почты.
В октябре серый пес полицейского убежал из дома. В лес. Зимой на снегу видели его следы. Он был не один — рядом шел здоровый волк, судя по следам, самец-одиночка. В особо морозные ночи с сопок Реутуваара часто раздавался громкий волчий вой и собачий лай.
В деревне поговаривали, что волк и пес повадились делать ночные набеги на деревню и что жена полицейского с председательшей их тайно подкармливали.
Говорят, под Рождество волк и пес залезли в курятник Сипонена. Все двадцать кур были уничтожены.
Перед праздниками Гнусинен зарезал жирного поросенка и вывесил тушку в сарае. Ночью она исчезла. В сарае обнаружили свежие волчьи и собачьи следы. Тушку так и не нашли.
Зимой мохнатые твари напали на пристава Яатилу и доктора Эрвинена. Те рыбачили на озере Реуту, как вдруг из леса выскочили волк и пес. Плохо бы пришлось рыбакам, не успей они вскарабкаться на сосну. Был сильный мороз. Сурово рыча, волк и пес продержали своих жертв на дереве полтора дня, сожрали всю их провизию и сбросили термосы в прорубь. Пристав отморозил руку до локтя, а Эрвинен — нос. Так бы их и сожрали, не попадись добрый охотник, который спас бедолаг от неминуемой смерти.
Жена Сипонена пристрастилась каждое воскресенье ездить в церковь. Так как она все еще жаловалась на ушиб, Лауноле приходилось возить ее на телеге. В церкви на первой скамье она занимала целых пять мест, что поделаешь, несчастная парализованная женщина.
Во время очередной поездки тощий волк и лохматый пес напали на повозку на реке Кеми. Конь вздыбился и порвал удила. Сани опрокинулись, Лаунола ускакал, а толстая жена Сипонена осталась на растерзание хищникам. Так бы ее и съели, если бы она не убежала на своих толстых ногах и не спряталась в избе паромщика. Следы несчастной парализованной вызвали всеобщее восхищение, особенно среди тех, кто разбирался в спорте.
Местные мужики испробовали все средства, но им так и не удалось пристрелить хищную парочку. Слишком они были хитрые и наглые, к тому же прекрасно работали в паре.
А когда темными морозными ночами с сопок слышался протяжный волчий вой, люди говорили:
— Наш-то Хуттунен натуральней выл.