– Можете оставить вещи в холле. Их принесут к вам в номер, – пояснила дежурная.
– Спасибо. – Дронго повернулся к Мадлен. С правой стороны от портье был вход в небольшой коридор, откуда можно было подняться на лифтах на нужный этаж. Оба вошли в кабину лифта.
– Это к лучшему, – сказала Мадлен, стараясь не смотреть на своего спутника, – мы могли слишком увлечься. Я думаю, что нам не стоит переходить границы дозволенного. Достаточно и того, что мы стали друзьями. Большего, я думаю, мы не сможем себе позволить, вы женаты, а я замужем.
– Да, – меланхолично согласился Дронго, – наверное, вы правы.
На третьем этаже она вышла из кабины лифта.
– Когда вы будете ужинать? – успел спросить Дронго.
– Только не сегодня, – возразила Мадлен, – я очень устала. Наша поездка и это убийство просто выбили меня из нормального состояния. Извините, но это правда.
– Я вас понимаю, – кивнул он.
На четвертом этаже он вышел, направляясь к своему номеру. Повсюду висели копии картин старых фламандских мастеров. Войдя в свой номер, он устало сел в кресло. «Нужно принять душ», – подумал Дронго. И попытаться проанализировать ситуацию, чтобы понять, кто мог совершить это убийство турецкого дипломата. Теперь не оставалось никаких сомнений, что это было продуманное и спланированное убийство. В дверь постучались. Это принесли его багаж. Он дал бумажку в пять евро носильщику, закрыл дверь и направился в ванную комнату, раздеваясь на ходу. Он был уже под горячим душем, когда позвонил городской телефон в номере. Дронго протянул руку, благо телефон был и в ванной комнате.
– Слушаю вас, – сказал Дронго.
– Говорит комиссар ван Лерберг, – услышал он знакомый голос, – мы нашли оружие. Примерно там, где вы и говорили. Его выбросили, очевидно, в окно. Но на нем нет никаких отпечатков пальцев.
– Убийца был бы полным дураком, если бы оставил там еще и свои отпечатки пальцев, – пробормотал Дронго.
– Вы правы, – согласился комиссар, – спасибо за подсказку.
– Тогда получается, что убийца был все время в поезде рядом с нами, – сказал Дронго, – и он нарочно столь хладнокровно выбросил свое оружие в окно.
– Возможно, и так, – согласился комиссар, – но нам от этого не легче. Нужно найти того, кто это сделал.
– Ищите, – согласился Дронго. Ему было холодно. Он привычно не закрыл дверь ванной, когда полез купаться.
– А нам еще поступил особый приказ, – сообщил ван Лерберг, – усилить охрану еврокомиссара господина Гиттенса. В Брюсселе считают, что именно их еврокомиссар может стать следующей мишенью террористов. Вы меня понимаете?
– Боюсь, что да. Возможно, они правы. И вам действительно следует удвоить охрану.
– И у вас до сих пор нет никаких предположений? – настаивал комиссар.
– Никаких, – отрезал Дронго. Ему было холодно. Чтобы услышать комиссара, он выключил горячую воду и теперь желал закончить этот разговор, чтобы снова встать под обжигающий душ.
– Мне звонили из Брюсселя, – сообщил ван Лерберг, – в нашем Министерстве внутренних дел считают, что именно вы можете оказать нам необходимую помощь в расследовании убийства турецкого дипломата.
– А я и не отказываюсь, – согласился Дронго.
– Во всяком случае, я буду держать вас в курсе происходящего, – пообещал комиссар.
Уже не дожидаясь, когда ван Лерберг закончит разговор, Дронго бросил трубку и сразу включил горячую воду, пытаясь согреться. Обжигающая вода действовала на него умиротворяюще. Он не понимал людей, принимающих холодный душ, и обычно предпочитал очень горячую воду.
Невольно стал анализировать произошедшее в поезде… Министерство внутренних дел… Надо было позаботиться об охране этих двоих раньше, когда те решили приехать в Брюгге. Но интересно то, что тележка с продуктами как раз стояла между вагонами с одной стороны, а мы с Мадлен Броучек стояли с другой. Значит, убийца мог в это время находиться в пространстве между этими точками. Им мог быть любой из пассажиров, даже та полная женщина-свидетель, которая едва не потеряла сознание, когда на нее свалился из туалета труп убитого Месуда Саргына. Чтобы обеспечить себе алиби, она вполне могла устроить истерику. Или этот излишне флегматичный и спокойный врач, который оказался рядом с ней и оказывал помощь. Нет, это всего лишь предположения. Убийца не мог действовать столь спокойно и ждать внизу или в другом вагоне. Он ведь не мог знать наверняка, когда турецкий дипломат захочет спуститься вниз. И вообще захочет ли он спуститься. Значит, убийца просто обязан был находиться рядом с ними. Странно. Как будто в той компании, что сидела на втором уровне вагона первого класса, не было никого из кандидатов на такую незавидную роль.
Еврокомиссар Гиттенс? Глупо подозревать человека, который занимает такое высокое положение в Евросоюзе и случайно оказался в поезде без охраны. Судя по словам комиссара, они теперь исправят этот недостаток. Голландский политик Яан Схюрман… Судя по его словам, он из правых политиков. Но зачем ему убивать турецкого дипломата? Какие основания? Кто тогда? Странная русская пара – Геннадий и Эльвина? Неужели они нарочно громко ругались, чтобы усыпить бдительность окружающих? Тогда напрасно они это делали на русском языке. Их скорее будут подозревать, чем остальных. Стоп. Что-то не так. Гиттенсу показалось, что они были знакомы с погибшим. И на вокзале они говорили, что должны обязательно подняться на второй уровень вагона первого класса, как будто точно знали, что именно там будет погибший. И еще тогда муж предложил супруге остаться внизу, чтобы он сам поднялся наверх. Получается, что они заранее с кем-то договорились о встрече. Неужели с погибшим? И тогда они основные подозреваемые. Странно, что Геннадий не спустился вниз, когда остановили поезд и все кричали об убитом. Может, он не знает языков. Но он должен был понять, что происходит нечто странное. Тем более когда в вагоне не стало человека, с которым он явно был знаком.
Кто еще? Кто остается? Две молодые женщины, которые сидели недалеко от Гиттенса и его спутника. Они говорили так тихо, что их просто невозможно было услышать. И понять, на каком языке они говорят. Но старшая из них абсолютно точно знала убитого. Она с ним поздоровалась. Тоже непонятно. Кто они? Как они оказались в этом поезде? Затем двое журналистов, поднявшихся наверх. Морзоне и его напарник. Конечно, гадкие типы, типичные папарацци… Но это еще не повод к убийству. Эти журналисты умеют убивать другим способом – своим пером. И потом Морзоне лжет. Никто его не ударял. Месуд Саргын его просто оттолкнул. Получается, что никого нет. В этом вагоне ехали еще два человека. Сам Дронго и его очаровательная спутница, которая все время была рядом с ним. Все время?
Он замер. Мадлен сообщила о втором телефоне, когда они были внизу. Если он был так важен для нее, почему она оставила его в багажной сумке и не переложила в свою сумочку, которая была с ней. А ее сумка была довольно большой. В нее вполне мог поместиться пистолет с глушителем. Тогда получается, что она – гениальный киллер, а сам Дронго – типичный болван. Она нарочно подошла к нему и заговорила, чтобы обеспечить себе абсолютное алиби. Затем предложила спуститься вниз, пройти в вагон-ресторан, после того как увидела Гиттенса и Саргына. Разыграла из себя восторженную поклонницу эксперта и, оставив его на минуту, вернулась в вагон первого класса. Успела дважды выстрелить в турецкого дипломата и выбросить оружие в окно. После чего вернулась в вагон-ресторан, чтобы выпить на брудершафт с экспертом и даже поцеловать его. Все рассчитано просто блестяще. И он окажется невольным свидетелем ее алиби.