— Шеф из «Пасседа», друг нашего патрона, часто заглядывает сюда. Он говорит, что все бы отдал за такую кухню.
Из первого помещения они прошли во второе, менее гламурное, заставленное шкафами, фризерами и посудомоечными машинами. В углу темнели две двери. Виаль открыл ту, что побольше, и через плечо оглянулся на своих спутников:
— Лестница очень узкая. Осторожно, не спешите.
Лестница оказалась не только узкой, но и крутой. Она спускалась вниз тугой спиралью и заканчивалась у очередной двери, на этот раз металлической. Виаль нажал несколько кнопок на маленькой панели и распахнул ее. Войдя внутрь, он включил свет и с улыбкой повернулся к своим гостям, готовый наслаждаться их изумлением.
Софи и Сэм застыли на пороге не в силах сказать ни слова. Прямо перед ними тянулся широкий и длинный, не короче двухсот метров, выложенный каменной плиткой коридор, спускающийся вниз под едва заметным углом. Красивый сводчатый потолок был выложен красным кирпичом, от старости побледневшим и ставшим розовым. От главного коридора в обе стороны разбегались через равные промежутки более узкие проходы, вход в которые отмечали квадратные колонны из того же кирпича. У двери, прислоненный к бочке, стоял старенький велосипед смотрителя. Пахло здесь именно так, как и должно пахнуть в погребе: влажностью, плесенью и стариной.
— Alors? — нарушил молчание Виаль. — Что скажете?
Он улыбался и поглаживал усы с видом человека, готового принимать комплименты.
— Да, это впечатляет, — признала Софи. — Даже в Бордо не найдешь такого огромного погреба. Особенно в частном доме. Потрясающе, Сэм, да?
— Великолепно, — согласился Сэм. — Так и просится в книгу. Вот только, боюсь, без карты тут не разобраться.
Виаль буквально расцвел от удовольствия.
— Ну разумеется, у меня есть карта! Mais oui! Сейчас мы пройдем ко мне в кабинет, и там я покажу вам, как можно добраться, так сказать, из точки А в точку Б.
Они тронулись вперед по каменным плитам, и смотритель приступил к своим обязанностям экскурсовода.
— Здесь все разбито на улицы, понимаете? Как в настоящем городе. Сейчас мы идем по главной. — Он указал на небольшую сине-белую эмалевую табличку на стене с надписью «Дворцовый бульвар». — А в обе стороны расходятся другие улицы — некоторые побольше, некоторые совсем маленькие. — Виаль остановился и поднял указательный палец. — А по названиям можно угадать жителей. — Взмах пальца. — Само собой, я имею в виду бутылки.
Он подошел к началу одного из проходов и поманил экскурсантов за собой. Еще одна сине-белая табличка гласила: «Улица Шампань». И там, на полках, тянущихся по обе стороны узкого прохода, в самом деле жило шампанское, и какое! «Крюг», «Родерер», «Болланже», «Перрье-Жуэ», «Клико», «Дом Периньон», «Тэтэнже», «Рюинар» — в бутылках, магнумах, иеровоамах, ровоамах, мафусаилах и даже в навуходоносорах [49] . Виаль обвел ряды бутылок взглядом нежного отца и повел гостей на улицу Мерсо, за которой следовала улица Монраше, улица Кортон-Шарлемань, авеню Шабли, аллея Пуйи-Фюиссэ и тупик д'Икем. На улицах слева от Дворцового бульвара обитали белые вина, а справа — красные, объяснил Виаль.
Обзорная экскурсия по погребу заняла почти час. Несколько раз они останавливались, чтобы отдать дань уважения великим красным Бургундии на улице Кот-д'Ор или легендарному трио «Лафит», «Латур» и «Марго» на улице Мервей. К тому времени, когда они добрались до кабинета Виаля, головы у Софи и Сэма немного кружились, как будто они не только смотрели, но и пробовали экспонаты.
— Могу я задать вам вопрос? Я что-то не заметил улицы Кьянти. Вы держите здесь итальянские вина? — поинтересовался Сэм.
Виаль взглянул на американца так, словно тот оскорбил его матушку. Он затряс головой, сердито зацокал языком и только потом смог заговорить:
— Нет, нет и нет! Разумеется, нет. Все до одной бутылки — французские, на этом категорически настаивает месье Ребуль. И только лучшие. Хотя… — Виаль заметно смутился. — Entre nous, и, конечно, не для книги, но вон там, в углу, стоят несколько ящиков калифорнийского вина. Месье Ребуль недавно приобрел виноградник в долине Напа. Просто для развлечения. Такое у него хобби.
Судя по выражению его лица, к этому хобби своего босса Виаль относился неодобрительно.
В самом конце погреба обнаружилась огромная дверь, рядом с которой стоял раскрашенный в патриотические сине-бело-красные цвета гольфмобиль. Виаль нажал кнопку в стене, и дверь распахнулась: длинная дорожка тянулась от нее к самому памятнику несчастной Евгении и оттуда — к въездным воротам.
— Вы видите? — продолжал экскурсию смотритель. — Весь погреб расположен под la grande pelouse, большим газоном перед домом. Сюда, — он кивнул на выложенную булыжником площадку перед дверью, — доставляют ящики с вином. Из машины мы перегружаем их в мою chariot de golf [50] , и на ней я развожу бутылки по адресам.
Софи глянула на электрическую машинку и задумчиво нахмурилась.
— А как же вино попадает в дом, к столу? Надеюсь, вы не поднимаете бутылки по лестнице? Или вы везете их в своем гольфмобиле к парадному входу?
— Ага! — обрадовался Виаль. — Практичную женщину сразу видно. Этот маленький секрет я вам еще открою. А пока давайте пройдем ко мне в кабинет, у меня там забавно.
Смотритель явно намеревался стать одним из главных героев книги и, дабы закрепить за собой место, изо всех сил старался заинтересовать составителей диковинками, заполнявшими его кабинет. В первую очередь вошедшим бросился в глаза стоящий у стола гигантский штопор, не меньше метра длиной, с рукояткой, сделанной из тщательно отполированного оливкового полена. Да и сам стол заслуживал внимания: не считая стеклянной столешницы, он весь состоял из деревянных ящиков из-под вина, и на каждом стояло имя и клеймо какого-нибудь прославленного шато. Даже ручки выдвижных ящиков были стилизованы под бутылочные пробки.
Сэм расчехлил свой фотоаппарат.
— Можно? — справился он у хозяина. — Так сказать, черновик, чтобы показать нашему фотографу.
— Ну разумеется!
Виаль проворно подскочил к столу, положил одну руку на его поверхность, задрал голову и придал лицу соответствующее выражение: видный caviste, которого камера случайно поймала в момент глубоких раздумий.
— Держу пари, вы проделываете это уже не в первый раз, — усмехнулся Сэм.
Смотритель поправил усы и принял другую позу: сложил на груди руки и присел на краешек стола.
— Мне уже приходилось позировать для специальных журналов, — признался он. — Они говорят, что это придает статье эмоциональную окрашенность и общественный интерес.