– И вы не пытались с ней поговорить?
– Конечно, пытался. Она объявила, что, разобравшись, решила удовлетворить исковые требования, ничего не объясняя. Тогда я сообщил ей, что буду готовить апелляционную жалобу в Мосгорсуд. Похоже, это ее не очень озадачило.
– Илья Старовский рассказывал вам про Гурьянова?
– Разумеется, рассказал, ведь окончательное решение подписал именно Гурьянов. Но я не могу упоминать в суде о часах, которые мой клиент подарил заместителю министра. Меня просто обвинят в клевете и вообще запретят заниматься адвокатской практикой.
– А налоговые претензии? Откуда они снова возникли? Ведь там уже была проверка в начале года.
– Они объяснили, что проверка оказалась поверхностной и не вскрыла всех недостатков. Поэтому было принято решение о вторичной, более глубокой проверке, которая и выявила «недостатки»…
– А почему собственник хотел пересмотреть договор аренды? Почему это произошло так неожиданно?
– Он не говорит. Утверждает, что это было его личное решение в связи с финансовым кризисом. Хотя я абсолютно уверен, что он врет.
– Выходит, это скоординированная атака на клинику ваших клиентов?
– Выходит так, – согласился Благовещенский.
– Вы считаете, что у вас есть шансы на успешный исход дела в Мосгорсуде?
– «Надежда умирает последней», – процитировал адвокат, – но в данном случае боюсь, что наша надежда уже умерла. Судя по заключению Шевелевой, у нас практически нет никаких шансов.
– Почему вы так думаете?
– Опытные адвокаты знают, как обычно пишутся подобные решения судьи. Если она понимает, что апелляция может быть удовлетворена, то старается изложить приговор в общих чертах, не вникая в детали. А в данном случае она расписала на шести страницах обоснование своего решения. То есть ей нужно было минимум полтора часа, чтобы все это оформить. Значит, Шевелева уверена, что все так и пройдет и ее решение не будет пересмотрено или отменено.
– Кто будет рассматривать дело в Мосгорсуде?
– Ткаченко Роман Алексеевич. Судья с двадцатилетним стажем.
– Вы думаете, что он не отменит решение Шевелевой?
– Нет, не отменит. Если ему не дадут конкретных указаний на отмену этого решения, он сам никогда не пойдет на такой шаг. Он не тот человек, который способен на открытую конфронтацию. Я его давно знаю.
– И все-таки хотелось бы выяснить, кому выгодно подобное беззаконие.
– Не знаю. Мое дело – защищать интересы клиентов, а не искать врагов, строящих козни.
– В таком случае мы никогда не узнаем, кто стоит за этими событиями, – сердито заметил Дронго.
– Повторяю вам, это не мое дело, – упрямо произнес Благовещенский.
– Вы что-нибудь слышали о Бочкареве Василии Павловиче?
– Нет, не слышал. Кто это такой?
– Один наш знакомый. Может, вы знаете Николая Алексеевича Моисеева? Говорили, что он, возможно, бывший адвокат или юрист.
– Я знал только одного Моисеева, который был гениальным организатором танцевального коллектива, – улыбнулся Благовещенский. – Хотя нет, знал еще двух Моисеевых. Один был генералом, а второй – шоуменом. Других Моисеевых не знаю.
– Может, нам поговорить с судьей Шевелевой? – вмешался Вейдеманис.
– Вы с ума сошли! – замахал руками адвокат. – Считаете, что можно чего-то добиться подобными методами? Вас просто посадят в тюрьму за то, что вы мешаете судье исполнять ее обязанности, препятствуете правосудию. Никто не имеет права ходить к судье и требовать объяснений ее решения. Никто в мире, даже председатель Конституционного суда или сам Президент страны. Судьи независимы по нашей Конституции. Их решение можно оспорить или отменить, можно направить уголовное дело на доследование, вынести частное определение, но давить на судью, пытаясь узнать мотивы ее поступков, – это самая настоящая уголовщина.
– Все понятно. – Дронго взглянул на Эдгара. Этот трусливый адвокат им явно не союзник. Конечно, с таким представителем своих интересов Старовскому трудно рассчитывать на успешное завершение дела. И в Мосгорсуде вполне могут отклонить их апелляционную жалобу. – Извините, что мы вас побеспокоили. – Он поднялся и вдруг неожиданно спросил: – А дело рассматривалось в Басманном суде?
– Да, конечно. Шевелева работает именно там. Но учтите, что я при любом раскладе заявлю, что вас не знаю и никаких контактов у нас не было.
– В этом я не сомневаюсь, – сказал Дронго на прощание, – до свидания.
Они вышли из здания и направились к машине, где их терпеливо ждал водитель.
– Садись, – кивнул Дронго, обращаясь к Эдгару, – попытаемся найти эту Шевелеву.
– Тебя посадят в тюрьму, а я буду носить тебе передачи, – хмыкнул Вейдеманис. – Впрочем, тебе, кажется, это все равно.
– В суд, – попросил Дронго водителя.
– Кажется, за нами следят, – сказал тот, глядя в зеркало заднего обзора. – Эта машина стояла недалеко от нас, теперь идет за нами. Черный «Ниссан».
– Постарайся сделать так, чтобы на повороте они к нам прижались, – попросил Дронго водителя. – Хорошо бы успеть разглядеть их номер.
– Сделаю, – кивнул водитель.
Через минуту они уже знали номер машины, которая буквально прилипла к ним.
– Это уже совсем интересно, – пробормотал Дронго. – Давай немного повозим их по городу, чтобы убедиться в действительном интересе к нашим персонам.
– Они точно едут за нами, – уверенно произнес водитель.
Дронго позвонил Кружкову, попросив проверить номера этой машины и узнать, кому она может принадлежать. К зданию суда они подъехали уже в третьем часу дня. Судья Шевелева находилась в своем кабинете, сегодня не было судебных заседаний, но не было и приема граждан, поэтому она никого не принимала. Дронго зашел к ее секретарю в приемную.
– Скажите, Ирина Анатольевна у себя? – спросил он строгую молодую женщину, сидевшую за столом.
– Сегодня неприемный день, – отрезала девушка.
– Знаю. Но я иностранец и хотел бы встретиться с госпожой Шевелевой совсем по другому вопросу. Я готовлю книгу, и мне посоветовали обратиться к вашему судье, чтобы книга получилась достаточно объективной.
– Подождите, – прервала его секретарь, – я сейчас доложу о вас Ирине Анатольевне. Как вас представить?
– Меня обычно называют Дронго. Скажите, что я готовлю материалы для книги по проблемам судейской этики.
– Сейчас.
Она открыла дверь в кабинет судьи, и Дронго услышал, как она говорит о нем и о том, что посетитель собирается писать книгу о судье Шевелевой. Через пару минут секретарь вышла из кабинета и, изобразив подобие улыбки, вежливо пригласила их:
– Заходите, вас ждут.