– А вы – та самая женщина, которую подозревают в этом преступлении, – напомнил Дронго, – хотя пока считают главным свидетелем.
– Думаю, они ошибаются, – возразила Даниэла, поставив свой бокал на столик и доставая сигарету. – Я ничем не смогу им помочь. Но они никак не успокоятся. Сначала выгнали меня с работы, теперь следят за каждым моим шагом. Если бы я была завербована иностранными спецслужбами и убила его, то почему тогда уже два месяца сижу в Белграде? У меня ведь не отобрали паспорт, и я могла давно уехать куда-нибудь, в Германию или Венгрию, где у меня сохранились хорошие связи. Об этом они не подумали.
– Как раз наоборот. Если вы замешаны в убийстве, то вы должны вести себя как можно спокойнее и никуда не отлучаться, чтобы не дать повода для своего преследования, – возразил Дронго. – Кстати, неужели они не забрали ваш паспорт?
– Вернули через три дня, – призналась Даниэла. – По-моему, поняли, что я абсолютно непричастна к этому непонятному убийству. Баштич был моим другом и покровителем. Именно он вытащил меня из Венгрии, устроив в министерство иностранных дел, и именно он потом способствовал моему переходу в канцелярию кабинета министров. Зачем мне убивать своего друга и благодетеля? Это ведь абсурд!
– Они полагают, что у вас могла быть личная или какая-то иная причина. Пытаются понять, что произошло в тот вечер в особняке. И нужно сказать, что вы смогли вызвать достаточно большое подозрение к своей персоне.
– Почему? – спросила она, затягиваясь.
– Господин Баштич оказал вам медвежью услугу. Он сумел изъять из вашего личного дела неприятный инцидент, когда в молодые годы вы были поставлены на учет в полицию и зарегистрированы там за избиение студента, учившегося вместе с вами.
Даниэла замерла. Осторожно опустила руку, потушила сигарету и взяла свой бокал с шампанским. Дронго терпеливо ждал. Она не стала пить и поставила бокал обратно. Затем нервно произнесла:
– Значит, им все известно. И вы тоже думаете, что я могу убить человека? Или избить его до полусмерти просто так, в силу своего плохого характера или дурного воспитания?
– Однажды вы это уже сделали.
– Да. И этого действительно не было в моем личном деле. Баштич настоял, чтобы я о том случае никому не говорила, иначе меня бы не взяли на работу ни в МИД, ни в кабинет министров. Не знаю, каким образом, но ему удалось убрать эту историю из моего личного дела.
– А случай действительно имел место быть?
– Конечно, – встрепенулась Даниэла, – а вы разве не знаете подробностей?
– Нет, не знаю.
– Это произошло пятнадцать лет назад. Я тогда оканчивала университет и выступала на соревнованиях по плаванию. Об этом я вам говорила. У меня была подруга Павлина, с которой мы вместе представляли наш университет на соревнованиях. А она встречалась с одним молодым человеком. Однажды Павлина не явилась на соревнование, и я узнала, что она в больнице. Оказывается, ее молодой человек проиграл свою подругу в карты. Можете себе представить, какой мерзавец! И моя бедная подруга поехала к нему домой, не зная, что там ее ждут трое подонков, которые изнасиловали ее. Всех троих арестовали, а самого главного подлеца отпустили, ведь формально нельзя было арестовать за «проигрыш в карты». И его не было в доме, когда это там произошло. Он сумел вывернуться, показав на следствии, что ключи у него украли знакомые. Но мы все знали, что произошло на самом деле. И когда он пришел в университет, я, не выдержав, надавала ему при всех по щекам. Врезала ему несколько раз, а рука у меня достаточно сильная. Он даже не сопротивлялся. Все это видели преподаватели и другие студенты. Меня забрали в полицию, но он не стал писать жалобу, и меня отпустили, хотя и поставили на учет за злостное хулиганство. Вот так я стала не очень благонадежной особой с точки зрения нашей полиции. Время тогда было плохое, везде шли войны. И вскоре я уехала на работу в Германию. Что было потом, вы знаете. – Она снова достала сигарету, закурила.
– Интересная история, – заметил Дронго. – Значит, вы присвоили себе право суда и сами решили разобраться с насильником. В таком случае у следователей есть все основания вас подозревать. Ведь с вашим чувством справедливости вы могли сделать нечто подобное и во второй раз. Скажем, оскорбившись на Баштича, который вызвал вас из другой страны, а потом женился на богатой немке и даже не взял вас с собой на работу в Германию. Или нашли другой повод для ревности и мести.
– С тех пор прошло пятнадцать лет, господин эксперт, и я давно уже не та взбалмошная девочка, какой была в двадцать один. Я научилась себя контролировать и больше не воюю с мужчинами. Хотя, признаюсь вам, иногда хочется снова дать по морде некоторым представителям «сильного пола».
– Если разговор будет продолжаться в том же тоне, я просто сбегу отсюда от страха, – пошутил Дронго.
– Не сбежите, – возразила она, – с вами не так легко будет справиться. Какой у вас рост? Вы могли бы играть в баскетбол. А судя по вашим плечам, вы в молодости занимались спортом. Не сомневаюсь, что при желании вы одной рукой сломаете мне позвоночник.
– Говорить такие необычные комплименты мужчинам вы тоже научились за эти годы?
– Это правда. Я бы никому не посоветовала устраивать с вами бой на кулаках. Сколько вы весите?
– Много. К сожалению, много. Девяносто пять. Хотя пытаюсь все время сбросить вес.
– А какой у вас рост?
– Метр восемьдесят семь.
– Ну, почти как Кличко. Знаете, есть такой украинский боксер, очень известный в Германии. Говорят, он под два метра ростом и весит больше ста килограммов. Вы не слышали о таком?
– Их два брата, – улыбнулся Дронго, – я даже знаком с одним из них. Но, к сожалению, я не Кличко. Вот с ними действительно не стоит устраивать никаких соревнований на кулаках. Мне даже страшно подумать, что может случиться с человеком, который попадет под удар кулака боксера с такими физическими данными.
– Убедили, – кивнула Даниэла, поднимая свой бокал. – Драться с вами не стану. Давайте лучше выпьем за вас.
– Спасибо. – Бокалы снова соприкоснулись.
– Я могу узнать, как вы там оказались? – спросил Дронго. – Ведь был заранее обговорен список гостей и вас в том списке не было.
– Не было. Но Предраг попросил, чтобы я приехала. Еще утром. Позвонил и предложил приехать. Я напомнила, что не имею права присутствовать на этой закрытой встрече, но он рассмеялся, сказал, что все это глупости, и попросил приехать обязательно. Сказал, что будет еще и Видрана Петкович, супруга его заместителя по партии. И прислал за мной свою машину.
– А Видрана была уже там?
– Нет, они с мужем приехали ближе к полудню. Мы еще успели вместе пообедать. Все вчетвером, пока никого не было. Я обратила внимание, как торжественно была одета Видрана, словно приехала на прием. Надела даже какой-то кулон из белого золота. Насколько я поняла, Баштичу нужен был Петкович для какого-то важного дела. Хотя, думаю, ему нравилась Видрана. Но я вам уже говорила – Предрагу нравились любые симпатичные женщины.